|
Имущество и дома умерших сжигали — это порождало чиновный разбой и мародерство. Больных или даже заподозренных в заболевании насильно тащили в лечебницы, где они умирали скорее от голода, нежели от чумы. Из-за карантинных кордонов прекратился подвоз продовольствия, подскочи ли цены, но бунт начался только тогда, когда городские власти без объяснения причин запретили москвичам собираться в храмах и попытались убрать особо популярный в то время образ чудотворной Иверской Божьей Матери. Население бросилось на защиту Образа. В результате вместо своевременного применения медикаментов — запоздалое применение картечи…
Прибывший в город по собственной просьбе Григорий Орлов (в должности генерал-губернатора Москвы), в сущности, не сделал ничего героического. Навел порядок, отменил картечь, пересажал особо зарвавшихся чиновников, заставив других по возможности честно исполнять свои обязанности. Он успокоил жителей и остановил бунт. Больницы он обеспечил бесплатным продовольствием, которое, благодаря принятым им мерам, действительно стало попадать к населению. Если до него в больницы отправлялись, как на казнь, что было недалеко от истины, то после его приезда население добровольно потянулось в лечебницы, едва почувствовав недомогание. Сам он много раз посещал больницы, отдавал распоряжения, появляясь в самых опасных очагах заразы; современники, впрочем, говорили, что таким образом Светлейший Князь намеревается покончить счеты с жизнью. С чего бы? В то время он — еще на вершине власти, ему многое дано и многое позволено. По возвращении в Санкт-Петербург ему устроили грандиозную встречу. В память этого события в Царском Селе была возведена триумфальная арка с надписью: «Орловым от беды избавлена Москва» и выбита медаль с изображением Курция, бросающегося в пропасть: «И Россия таковых сынов имеет». Неурядицы начались годом позже. После неудачи Орлова на переговорах с турками Екатерина повелела своему любимцу выехать в Гатчину, куда он покорно и отправился. Женщина, по-прежнему любившая Григория Орлова, боролась в Екатерине с императрицей и государыней. В письмах к князю Г. А. Потемкину она неоднократно просит не отзываться дурно о Григории Григорьевиче и между прочим признается, что никак не может забыть его ласк. Память о былой нежности вскоре нашла свое материальное выражение в виде пенсии в 150 000 рублей, стотысячной суммы на постройку нового дома, а также права жить во всех дворцах Империи, кроме петербургских. Влияние его и братьев продолжало неуклонно падать, даже и после возвращения Григория Орлова в Петербург. 24 ноября 1773 года, в день тезоименитства императрицы, экс-фаворит поднес ей чудесный, невероятной чистоты и небывалых размеров алмаз, составляющий ныне украшение российского императорского скипетра. В 1775 году Григорий Орлов выходит в отставку, а годом позже, сохраняя верность имени, венчается с Екатериной Николаевной Зиновьевой — своей двоюродной сестрой. Брак этот, считавшийся всеми противозаконным, был спасен императрицей, удостоившей 19-летнюю фрейлину в статс-дамы и наградившей ее орденом святой великомученицы Екатерины Большого Креста, — спасен, однако, ненадолго. Молодая супруга Орлова отличалась золотым характером и плохим здоровьем, вскоре у нее обнаружили признаки чахотки. Не помогли ни лучшие европейские врачи, ни богатство, ни связи — она скончалась через шесть лет после венчания, не оставив потомства. Смерть ее надломила Григория Григорьевича и, в конечном счете, привела его к полному помешательству. Екатерина II не раз приезжала к больному, ухаживала за периодически впадавшим в буйство князем, и тут намечается любопытное сближение некоторых разделенных эпохами и условностями фигур… Четвертый по старшинству из братьев Орловых — Федор Григорьевич — произвел на свет сына, заслуживающего, по совести говоря, отдельного жизнеописания. Но прежде стоит вспомнить, что и сам Федор Григорьевич оказал влияние на ход русской истории. |
