Судя по всему, отец Моны собирался отнести его в приготовленную для меня комнату на втором этаже – туда шла добротная деревянная лестница, хотя перила были порядком потерты, а в паре мест нуждались в починке. Мне показалось, что старый Чарльз попросту не дойдет до верха – упадет на этих самых ступенях, придавленный моим саквояжем!..

– Постойте! – заявила ему и его дочери. – Давайте мы с вами сядем и переведем дух, после чего вы мне обо всем расскажете. Нет, не нужно сейчас же бежать на кухню, ужин немного подождет. – Нана накормила и меня, и Лилли и еще угостила нескольких не побрезговавших взять еду из ее рук перед самым въездом в Монрей. – Но для начала я представлю вам остальных. Как я уже говорила, меня зовут Робин Дорсон. Это Нана, моя компаньонка, а это моя… – Я перевела взгляд на нашу спутницу и запнулась лишь на долю секунды. – Это Лилли Шеллс, моя подруга.

– Мне очень приятно! – отозвалась та, но заявила это даже не Моне, а мне.

Вот так, повернула голову и улыбнулась искренне и открыто – мне показалось, Лилли была польщена тем, что я назвала ее своей подругой.

– Мона Ксавье, – вновь представилась растерянная горничная, а затем попыталась изобразить неуклюжий поклон. – Это мой отец Чарльз. – Старик буркнул нечто, что должно было сойти за приветствие. – А больше здесь никто не живет, мисс Дорсон! Этот дом раньше принадлежал лорду Вестону, но после ужасной трагедии с молодым лордом…

– Нам уже известно о трагедии, – отозвалась я, привлеченная едва заметным движением в полумраке вестибюля.

Уверена, в этом доме были и другие обитатели, потому что кто то явно подсматривал за нами из за колонны!

Нана тоже заметила, сдвинула черные брови.

– Да да, после той трагедии, – продолжила Мона, – лорд Вестон больше никогда не возвращался в «Охотничий Уголок». Слишком много болезненных воспоминаний, так он нам и сказал. Затем перед отъездом распустил слуг, оставив только нас с отцом. Раз в месяц лорд Вестон высылал нам небольшое жалование и немного денег на содержание дома. Мы делали все, что могли…

– Все эти годы? – поинтересовалась я, подумав, что понятия не имею, сколько им платили и что мне делать с дочерью и отцом Ксавье.

Потому что деньги у нас с Наной были разве что на еду, и даже если я и найду работу, то этого хватит только на то, чтобы содержать самих себя.

– Да да, все эти годы! – подтвердила Мона. – Но три дня назад пришло извещение, что дом наконец таки продан и мы должны ждать новую владелицу. Вас, мисс Дорсон! В письме было указано, что сегодня вы прибудете на дирижабле, примерно в половине девятого вечера. И еще, что вы будете одни.

Сказав это, она повернула голову, устремив взгляд куда то в дальний угол гостиной. Взглянула и я. Там стояли напольные часы – внушительное сооружение с потемневшим от времени циферблатом, на котором сколько бы я ни старалась, но со своего места так и не разглядела стрелки.

Впрочем, куда больше меня волновало другое.

– Кем было подписано то письмо? Кто его принес?

– Почтовый курьер, мисс Дорсон! В письме сообщалось, что дом продан, а в конце была приписка, во сколько вас сегодня ждать. И больше ничего, никакой подписи! Ах да, внизу стояли инициалы – Б. и Х.

На это я кивнула.

Ну что же, здесь меня тоже поджидал вполне прогнозируемый тупик. Загадка оказалась сложной, и так просто давать подсказки мне никто не собирался.

– Мы готовились к вашему приезду, мисс Дорсон, – покаянным голосом произнесла Мона, – но решили, что зажжем фонари и большую люстру, – она устремила взгляд под потолок, на устрашающую конструкцию из цепей, рожков и свечей, – чуть позже. Нам с отцом казалось, что все еще оставалось время…

И она снова засобиралась расстроиться.