… Он плохо помнил, как, спасаясь от убийц, скрылся в маленькой роще, как полз по холодной и мокрой земле, как пытался и не смог вытащить кинжал, как немыслимым усилием воли заставил себя встать на ноги, а потом шел по улице, шатаясь от стены к стене, и ему чудилось, будто эти стены, теснясь, сами наваливаются на него, стремятся раздавить… Но главного он забыть не мог, оно врезалось в память и тут же стало неким клеймом, клеймом изгоя…

– Проскрипционные списки… Прости, я не должен был приходить к тебе…

– Ты поступил правильно, – мягко сказала она. – Куда ты еще мог пойти? А я сделаю все, чтобы тебя спасти.

Она не задумываясь дала такое обещание, потому что просто не представляла, что может поступить иначе.

В это время с улицы донесся шум. Послышались крики, лай собак, стук чего-то тяжелого, топот ног…

Элиар стремительно вскочил на ноги, озираясь в поисках оружия, растерянная Тарсия со страхом глядела на госпожу. И тогда Ливия, быстро выпрямившись, распорядилась:

– Нужно вытереть кровь!

Она огляделась; в просторной спальне стояли два огромных окованных железом сундука. Ливия с силой откинула крышку одного из них: сундук был полон одежды. Быстро вытащив несколько верхних слоев платья, она кивком указала на освободившееся место.

– Сюда!

Это был не дорожный сундук, а сундук для хранения одежды – в его задней стенке было проделано несколько отверстий для доступа воздуха. Гая уложили на ворох тканей, сверху Ливия набросала еще несколько вещей. Потом открыла второй сундук:

– Теперь ты, Элиар…

Он смотрел на нее во все глаза:

– Но…

– Некогда рассуждать! – прервала Ливия. – Давай, полезай внутрь и, заклинаю всеми богами, лежи тихо, даже если услышишь, как я открываю крышку!

В ее взгляде и голосе было что-то такое, что гладиатор послушался.

Между тем гречанка, не теряя времени, вытирала залитый кровью пол. Испачканные тряпки были спрятаны под матрас, вода вылита в большую вазу для цветов… Потом Ливия села на стул и подала Тарсии гребень. Сначала руки рабыни не слушались и дрожали, но сноровка взяла верх, и вскоре девушка привычными, уверенными движениями расчесывала волосы госпожи. Обе молчали. Стук сердец в груди отсчитывал полные тревожного ожидания секунды. Нельзя, чтобы прошло слишком много времени, – так можно и задохнуться в сундуках!

Наконец шум приблизился. Раздался короткий требовательный стук. Ливия велела рабыне открыть дверь.

Вошел Луций. Он был страшно встревожен, испуган и растерян.

– Там солдаты, Ливия, – начал было он, но те, кто стоял за его спиной, не стали ждать, они шагнули через порог, и старший сказал:

– Мы должны спросить, госпожа, не скрывается ли здесь кто-нибудь посторонний. Мы преследовали государственного преступника, но ему удалось уйти. Однако следы крови привели нас к вашему дому.

– Мой муж – избранный народом квестор! – Она поднялась с места и смотрела им в лицо строгим, ясным, открытым взором. – И мы не прячем в своем доме преступников!

– Возможно, он пробрался к вам тайком. Имя этого человека занесено в проскрипционные списки, и он должен быть убит. Потому мы осмотрим эту комнату, а потом и весь дом.

– Смотрите! – воскликнула Ливия, притворяясь возмущенной. Ее лицо пылало румянцем. Она сделала широкий жест рукой, после чего, к ужасу наблюдавшей за ней гречанки, откинула крышку одного из сундуков – того, в котором лежал Гай Эмилий.

Взгляд солдата скользнул по аккуратно сложенной одежде, но он не стал ее трогать. Второй заглянул под кровать, потом осмотрел примыкавшие к спальне чуланчик и маленькую комнатку, где иногда ночевала рабыня.