И этот пес чувствует измену. Если бы только он мог говорить! Он и так всем своим видом показывает: хозяин, очнись! Эта женщина больше тебя не любит! У нее появился другой. Но рогатый муж, как в анекдоте, узнает обо всем последним.

Почему я решил, что у соседей назревает развод? Она больше не хочет готовить мужу ужин. Даже разогревать. Видно, как она стремится проводить дома, со своим мужчиной как можно меньше времени, чтобы не раздражаться. Она боится сорваться, это видно по ее лицу, когда я застаю ее у лифта, с собакой. Если бы я так не ненавидел этих обеих человеческих особей, а в особенности их пса, я бы вмешался. Зашел бы с бутылкой коньяка, по-соседски к мужику, пока его баба гуляет с собакой, и сказал:

– Мужик, у тебя выросли рога. Она тебя скоро бросит. И тебе повезет, если не случится чего-то похуже. Как это было со мной.

В этот момент я говорю себе: стоп! Тебе-то какое дело? То есть дело есть, но не до них, а до их собаки.

Черт! Она опять воет! Я смотрю на часы: немного осталось. Скоро они придут. Он займется ужином, она пойдет выгуливать пса. И вой за стенкой на время прекратится.

Но я-то хочу, чтобы он прекратился навсегда!

Большой Брат следит за нами

– Ты куда?!

– Мусор вынесу.

– А штраф?

– А меня еще не подключили!

– Это они так сказали. Но я бы тебе не советовал.

– Отстань! Слышал, что доктор сказал? Про казаков-разбойников? Глянь, что я нашла!

Она с гордостью показала мужу винного цвета кепи с огромным козырьком. Головной убор давно вышел из моды, и Людмила его списала из повседневного гардероба. Выбросить было жалко, вещь дорогая, поэтому засунула кепи поглубже в шкаф, до лучших времен. Оказалось, до худших. Которые и наступили.

– Плохая это мысль, – мрачно сказал Сергей. – Мусор Петька может забрать, когда привезет нам продукты. Я пока завяжу мешок и выставлю его на лестничную клетку, чтобы не вонял.

– А я гулять хочу! Я задыхаюсь в четырех стенах, понял? У меня работа такая: я блогер. Все общение в Сети, и мне просто необходим глоток свежего воздуха!

– Хорошо, иди, – муж посмотрел на нее грустными глазами.

Она надела длинную шубу, с капюшоном, потом примерила кепи. Тень от козырька упала на лицо. Глаз видно не было. Совсем. Людмила добавила к этой маскировке черную тканевую маску и, бросив взгляд в зеркало, довольная донельзя, обернулась к мужу:

– Ну? Какая программа меня распознает, айтишник ты мой продвинутый?

– Что ж, рискни.

– Никакого риска, – заверила она. – Я только мусор выкину.

Сергей словно знал, что мусором дело не ограничится. Она и в самом деле дошла до контейнеров и кинула в один из них набитый доверху мешок. Постояла, поморщилась. Ну что за прогулка у мусорных баков? И шагнула на дорожку, ведущую в парк. Морозный воздух был свеж и упруг, как накрахмаленная скатерть, на которой уличные фонари сияли, словно хрустальные бокалы, и такой сладкий на вкус, аж голова закружилась. Эти несколько дней взаперти дались Людмиле с трудом. И вот она, свобода!

Как-то незаметно она очутилась в парке, и пошла по аллее, стараясь не попадать под яркий свет фонарей. В первый раз Людмила вела себя крайне осторожно и, помня слова мужа, побаивалась. Навстречу ей попадались люди, в основном парочки, но были такие же одиночки, тоже в масках и в капюшонах. Один парень в бейсболке, несмотря на мороз. И тоже с козырьком, бросающим на половину лица непроницаемую тень.

Апельсинчик мысленно ликовала.