Нэнси могла бы выглядеть намного привлекательнее, невольно подумала Китти, если бы не это капризное, заносчивое выражение на ее лице. Тонкие губы скривились в ехидной ухмылке, а в карих глазах загорелся недобрый огонь.

– Эй, тебе не следует торчать столбом и глазеть вокруг. Лучше беги обратно вниз, пока кто-нибудь не увел Натана. – И Нэнси рассмеялась неприятным визгливым смехом. – Согласись, это будет для тебя ударом, особенно после того, как ты бесстыдно повесилась ему на шею, чтобы только попасть в этот дом. Хотя тебе не о чем беспокоиться, верно? Такая грубая и наглая особа, как ты, милая Китти, запросто сможет подстрелить любую соперницу, не так ли?

Китти открыла было рот, чтобы ответить. Все злые, язвительные слова уже готовы были сорваться с языка. И вдруг она просто рассмеялась. Нэнси удивленно захлопала глазами.

– Ох, Нэнси, почему бы тебе не признать очевидное? – все еще смеясь, сочувственно покачала головой Китти. – А впрочем, бесись сколько угодно! Должна признаться, что в школьные годы ты меня здорово донимала своими злыми насмешками. Я частенько сбегала с уроков и пряталась у себя в комнате, часами плача от обиды. Но теперь мне стало ясно, что это не имеет никакого значения. Честно говоря, я даже жалею тебя – вместо того чтобы злиться и ненавидеть. И знаешь почему? То, что с легкостью досталось мне, осталось недосягаемым для тебя!

И Китти с достоинством прошла мимо вглубь комнаты, к умывальнику на гнутых ножках. Из голубого фарфорового кувшина она налила свежей воды в такой же тазик. А потом намочила руку и слегка похлопала себя по щекам, стараясь охладить разгоряченную кожу.

– Если ты, Китти Райт, имеешь в виду Натана, – прошипела Нэнси, подойдя сзади и буквально прожигая соперницу насквозь грозно прищуренными глазами, – то не надейся, что когда-нибудь сможешь его заполучить! Родители скорее вышвырнут его из дома, чем разрешат жениться на такой белой голытьбе, как ты…

– Это кого ты называешь голытьбой, Нэнси? – переспросила Китти, оборачиваясь и все еще сжимая в руке кувшин.

Нэнси злорадно ухмыльнулась, чувствуя, что попала по больному месту:

– Да всему графству Уэйн известно, что ваша семейка – самая что ни на есть белая голытьба! А еще твоего папочку называют любимцем негров и говорят, что он помогает прятаться беглым мерзавцам. А твоя мамаша сошла с ума. А папаша слишком хилый и ленивый, чтобы как следует обработать свою землю, и оттого вы всего-навсего грязные нищие. А ты еще посмела вообразить, что достойна Натана Коллинза!

Терпение Китти иссякло. Не долго думая она подняла кувшин и выплеснула его содержимое прямо Нэнси на макушку.

– Что ты делаешь?! – взвизгнула та, заслоняясь руками.

Но дело было сделано. Тщательно завитые локоны слиплись в сосульки, а промокшие рукава и рюши платья превратились в весьма жалкое зрелище.

Китти аккуратно водворила на место кувшин и пошла прочь, бросив через плечо:

– В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем посмеешь обозвать кого-то белой голытьбой, Нэнси.

Та лишь всхлипывала и причитала в ответ. На поднятый шум сбежалась делая толпа сочувственно кудахтавших девиц.

– Смотрите, что она натворила! Смотрите, что отколола эта белая голытьба! – завывала Нэнси.

Спускаясь по лестнице, Китти проклинала себя за то, что согласилась сюда явиться. Ей здесь не место. Да и разве так уж важно быть принятой в свете? Ей в тысячу раз больше нравится ездить верхом или охотиться, и Натан должен понять ее, если только любит по-настоящему.