И еще казалось, будто все понимали, что Верлис с ними не летит. Что Верлис остается в этом мире.

Шина и Кикс с Глаей стояли за Айрисой. Копперфилд и Голдхоук расположились за Блек Чессом. Верлис к тому времени стоял в стороне.

Во всем этом плаче и ликовании я не могла разыскать на площади Джейсона. И Деметры тоже не было видно.

Никто не спрашивал, почему Верлиса выбрали как остающегося на земле. Должно быть, им объяснили, как и мне. И в то же время, они постоянно подходили к нему, скромно и заботливо прикасались, будто животные к пастуху.

У него не было других избранных, кроме меня. (Теперь и я это знала). И некоторые из других избранных стали подплывать ко мне, когда музыка снова заиграла, — прощальная вечеринка на площади.

Они целовали меня в щеку, как невесту, благословляли нас с Верлисом. Они обращались ко мне с… уважением. Даже Энрюуэст. Даже Диззи, которая зависла передо мной с улыбкой, произнеся:

— Хай, Лор!

— Привет, Дизз.

— Ты меня теперь узнаешь, — сказала она. — Я тоже прилетела на том самолете и говорила с тобой, но, мне кажется, ты меня даже не заметила.

— Прости, Дизз. Удачи тебе, — и затем я не смогла удержаться: — С кем ты?

— С Китти, — ответила Диззи. Китти… с Кикс. — И тебе тоже удачи, Лорен. Рада была познакомиться. Может, еще увидимся.

Я подняла свой нетронутый бокал вина в ее честь. В воздухе ощущалось безумие, яркое, как звездная пыль, нежное, как капли дождя.

Когда Верлис шел через площадь, цепочки и группки людей расступались перед ним. Он подошел ко мне и приобнял.

Мы стояли и смотрели на сцену. Смотрели, как боги уходят, как уходят люди и полулюди тоже, — чтобы собрать вещи, которые они хотели бы забрать с собой в это сказочное путешествие. Площадь опустела и стала такой, какой я видела ее раньше, свободной, но украшенной цветами и огнями, наполненная музыкой и порхающими летучими мышами.

— Где они? — спросила я. Больше мне не нужно было ничего добавлять.

— Джейсон и Деметра? Ты мне скажи, Лорен. Подумай, посмотри и скажи мне.

Казалось, с той минуты, как мне сказали, кто я, кем могу быть, я в тот же миг научилась активировать в себе все это. Этот маленький, уже такой знакомый, беззвучный щелчок в мозгу.

И в своем сознании я в четком фокусе увидела полуодетого Джейсона, лежащего на огромной, роскошной и неприбранной кровати. Он был с Шиной. Она его отравила и накачала наркотиком, ей даже не пришлось делать ничего из тех жутких секс-штук, которые ему нравились. Он был в бессознанке и храпел. Он не проснется еще как минимум два дня. Деметра? О, ну с ней не так милосердно. Ее заперли в красиво обставленной комнате. Она хмурилась и шагала из угла в угол. На ней не было макияжа, не было туфлей. Ее ногти все еще были в безупречном состоянии, и она сама была так же тверда, как эти ногти. Я наблюдала за ней в своей голове, пока ее собственный слишком умный мозг пытался оценить, что она может сделать. Но она не освободится, пока все не закончится. И она это знала, что, возможно, было худшим наказанием само по себе.

— Что будет, когда шаттл запустят? — спросила я.

— Все, как уже говорилось, все, что ты сама знаешь. Любой снаружи, или здесь, по эту сторону реки, будет в достаточной безопасности.

Джейсон и Деметра были на этой стороне реки. Была горстка других, так же погруженных в сон или запертых в элегантных тюрьмах. Должно быть, они кого-то оскорбили или провалили какие-то тесты. Для меня это было неважно, спрашивать не хотелось.

Птицы и летучие мыши ненастоящие.

Мы брели. Один за другим замолкали музыкальные динамики, гасли огни.