— И когда этот срок наступит?

— Когда вы перестанете нуждаться в опеке.

*********

И вот я уже стою на крыльце этого дома, одетая в закрытый дорожный наряд. Мои волосы по имперской моде зачесаны вверх и уложены крупными локонами, поверх прически — кокетливая шляпка-таблетка с изумрудным аграфом и сетчатая вуаль, прикрывающая лицо. Воротник-стойка у платья наглухо застегнут, а небольшой вырез в районе декольте открывает манящую ложбинку. Пышные буффы на плечах, длинные узкие рукава, отороченные тонким кружевом, юбка из серебристо-серого атласа, переливающаяся в солнечном свете.

И белые перчатки.

Из тонкой блестящей лайки, плотно обхватывающие мои руки, точно вторая кожа — неизменный атрибут даханни. Если мужчины вынуждены укрывать свою кожу от нездорового интереса санхейо, то женщины укрываются от мужчин.

Меня уже ожидал закрытый экипаж. Две юмати забрались на козлы, две — на запятки. Рейла и еще одна — Даная — должны были ехать со мной, а остальные четверо — сопровождать карету верхом. Мои саквояжи уже погрузили в багажный дилижанс и отправили вперед, а Айвердан и Эймос все еще находились в холле, из которого доносился ожесточенный спор.

Я не могла разобрать, о чем они спорят, но собственное имя расслышала четко и не раз. Рейхо продолжал упорно называть меня Виель, в то время, как брат и отец использовали имя, данное мне при рождении. И никто из них не называл меня тем тайным именем, которое знала только я.

Хотя нет, я же назвала им все саои имена, но они либо не обратили внимания, либо намеренно игнорировали. И почему-то я была уверена, что не хотела бы услышать свое тайное имя из их уст.

Невольно вспомнился Эйден, и в груди привычно заныло. Я закрыла глаза, представляя себе его лицо. Бронзовое, с золотящимися на солнце ресницами и бровями, с непослушной копной волос и серыми всполохами в глазах.

Кто-то коротко выдохнул рядом со мной. Я открыла глаза.

— Ты светишься, — каким-то напряженным тоном произнесла Рейла, не отводя от меня пристального взгляда.

— Я всегда свечусь, — криво усмехнулась я, пожимая плечами.

— Нет, ты светишься не как даханни, а как шайен. Садись в карету, иначе у тебя могут возникнуть проблемы…

— Они уже возникли, — произнес мрачный голос за моей спиной.

Я резко обернулась. На крыльце стоял Эймос, крутя в руках скаковой стек, и хмуро разглядывал меня.

— Это правда?

— Что? — я глянула на него с недоумением.

— Что ты обменялась кровью с Эйденом Даннаханом?

Я упрямо сжала губы в узкую полоску, но не выдержала и отвела взгляд.

— Правда, — тихо сказала я.

В руках Эймоса тихо треснул, переломившись, тонкий стек. Даханн что-то прошипел в сторону и быстрым шагом направился к своему коню. Я же увидела стоявшего в дверном проеме эрзуна. Похоже, что он все слышал.

Айвердан медленно двинулся в мою сторону. Вид у него был задумчивый, как будто он что-то решал для себя.

Подойдя ко мне вплотную, эрзун поднял руку и ласково провел пальцами по моей щеке. Я замерла, практически не дыша. Отцовская ласка была единственным, в чем я не могла себе отказать. Пусть мимолетная, пусть не бескорыстная, но ласка. Жизнь становится бессмысленной, если некому тебя обнять, не к кому прижаться, просто так, как ребенку, не переживая, что тебя неправильно поймут.

Передо мной стоял сильный и красивый мужчина, правитель и воин от рождения. Он смотрел на меня с грустным пониманием, от которого на мои глаза навернулись слезы.

Когда первая капля скатилась на щеку, он медленно стер ее и вдруг, с коротким вздохом, заключил меня в объятия. Я уткнулась в его плечо, собираясь позорно разреветься. Но тут его слова прозвучали, как гром среди ясного неба:

— Ничего, адаптация вытравит из тебя эту дрянь.