Вытянув вперед руку, Сага коснулась этого существа мандрагорой и строго приказала ему навсегда покинуть Гростенсхольм.

Издав пронзительный крик, бледно-голубое создание вылетело наружу через окно.

«Осталось восемнадцать», — подумала Сага.

Но теперь они действительно разгневались. С дикими воплями они набросились на нее сзади, кусая и царапая ее. Чья-то отвратительно волосатая рука схватила ее руку и отвела назад, пытаясь оторвать. И, взглянув на привидение, она увидела перед собой убийцу. После смерти зубы его выросли до необычайных размеров, превратившись в острые клыки, на месте носа была просто дыра.

— Пошел прочь в свою могилу, дух преисподней! — крикнула она.

Вопя от ярости, он устремился прочь через окно. «Семнадцать…», — подумала Сага. Ей осталось обезвредить семнадцать духов.

И тут она обнаружила, что окружена со всех сторон холодными, как лед, тварями. Она не видела их, но всем своим существом ощущала их присутствие.

«Уходи отсюда, — ласково шептали они. — Уноси ноги, пока жива! Ты ведь знаешь, что не одолеешь нас. Уходи, и мы дадим тебе все богатства и почести мира!»

Слова о неземной красоте и прочих удивительных вещах привели ее в замешательство.

Это были эльфы. Она знала, что их всего четверо. Две потрясающе красивые женщины и двое столь же прекрасных мужчин.

Они хотели соблазнить, совратить ее.

Ей показалось, что она видит их, у нее появилось внутреннее ощущение того, где они находятся. И она поочередно поднесла мандрагору к их лицам, так быстро, что они не успели уклониться в сторону, и она приказала им навсегда убираться в свои леса и луга.

Они шипели в страшном разочаровании, но толпа вокруг нее поредела.

«Что бы я делала без мандрагоры?» — подумала она. Хотя она и знала, что одной мандрагоры здесь было мало. Все дело было в ней самой. В той могучей силе, что переполняла ее. В силе избранных, которой так и не воспользовался Тарье. Силе, на короткий период наполнившей жизнь Виллему и Доминика, пока они вели борьбу с юным, необузданным Ульвхедином. И когда они укротили его, сила эта покинула их.

Но Сага никогда не думала, что обладает такой мощной силой, способной прогнать духов тьмы. Она рассчитывала на более продолжительную борьбу. Так же, как и Вильяр. Он предупреждал ее о смертельной опасности. Но она еще не столкнулась с такого рода опасностью, все шло у нее удивительно легко.

Однако борьба была еще не закончена.

Она приблизилась к лестнице, ведущей на чердак. Осталось тринадцать духов…

От былой красоты и величия Гростенсхольма ничего теперь не осталось. Все было ободранным и безобразным, разрушенным и оскверненным. Огромные дыры в полу, прогнившие доски, ломающиеся под ее ногами.

Кто-то насел на нее.

Да, так оно и было. Ее придавливало к полу так, что она едва дышала.

Она чувствовала прикосновение чего-то пористого, мерзкого. Она слышала, как по полу скребли чьи-то когти. «Это оно, — подумала Сага, — отвратительное ночное существо, пугающее спящих и вторгающееся в их сны. Существо женского рода, отвратительно-медлительное…»

Сага совершенно выбилась из сил. Студенистая масса закрывала ей рот, затрудняя дыхание, парализовывала движения.

Но она была один на один с этим чудовищем, если можно было так назвать придавливающую ее к полу бесформенную массу.

Задыхаясь, она собрала последние силы и выкрикнула — неясно и неразборчиво, словно кричала в подушку:

— Прочь отсюда, жирная, мерзкая падаль! Уходи прочь в свой гнусный мир кошмаров!

Послышался тяжелый вздох, словно из баллона выпустили воздух, затем последовала еще одна попытка раздавить Сагу. Затем хватка ослабла, и яростное проклятие висельника убедило ее в том, что эта вызывающая удушье тварь тоже убралась восвояси.