В воскресенье вечером Сага сказала, желая разрядить обстановку:

— Поедем завтра утром. Мы не можем с ними разминуться на дороге, так что рано или поздно мы встретимся.

— Да! — крикнул, вскочив с места, Хеннинг. — За животными присмотрит Лине из Эйкебю, я сейчас же пойду к ней!

— Давай!

Никто из них не показывал страха, который они оба чувствовали. Казалось, что лучше действовать, чем сидеть сложа руки.

Ранним утром в понедельник они выехали из дома на двуколке. Шторм, бушевавший целую неделю, затих, было достаточно тепло. В воздухе пахло весной.

Им трудно было говорить о чем-то. Оба смотрели на дорогу, надеясь каждую минуту увидеть почтовый дилижанс, на котором должны были приехать родители Хеннинга.

Но дорога по-прежнему оставалась пустынной. Конечно, они могли приехать среди дня и другим транспортом, но так они не договаривались.

Наконец-то!

— Смотри! — воскликнул Хеннинг. — Почтовый дилижанс!

— Слава Богу, — произнесла Сага. Но никого из Липовой аллеи в дилижансе не было. Лицо Хеннинга застыло от разочарования. Сага чувствовала тяжесть на сердце.

— Они должны были сесть в дилижанс в Хортене, — сказала она. — Они должны были в среду прибыть на судне «Эмма». Не знаете, прибыло уже это судно?

Нет, никто из пассажиров ничего не знал.

Кучер сказал:

— «Эмма» еще не прибыла. — Полагаю, что она причалила где-то во время шторма.

Они поблагодарили кучера, и дилижанс тронулся дальше.

После долгого-долгого молчания Сага сказала:

— Поскольку мы совсем недалеко от Хортена…

— О, да… — быстро ответил Хеннинг, но голос его был мертвым.

Сага обняла его, и он с благодарностью прижался к ней. Чувствуя рядом с собой хрупкое детское тело, она искала слова утешения.

Но что она могла сказать? Ведь все уже было сказано.

На пристани в Хортене они получили убийственное известие: каботажное судно «Эмма» бесследно исчезло. Оно исчезло между Арендалом и Тведестрандом во время шторма. Никто ничего не знает наверняка, но если учитывать то, что на их пути находилась страшная Молен, то…

— Что такое Молен? — спросил Хеннинг.

— Молен — это каменистая отмель, — пояснил им начальник пристани. — Это очень коварная отмель, потому что камни там меняют положение. Камни непрерывно движутся и меняют очертания рифов. К тому же там мелко, так что судно с большой осадкой вообще не может пройти. Молен — самое большое корабельное кладбище Норвегии, совсем недавно там затонуло большое невольничье судно.

Нечего сказать, обнадежил!

— Мы отправимся туда, — сказал Хеннинг.

— Вам не следует этого делать, — успокоил его начальник пристани. — Уже несколько судов послано туда на поиски, а с берега вы все равно ничего не сможете сделать. Когда «Эмма» проходила здесь, ветер дул с суши.

Хеннинг беспрерывно глотал слюну, едва сдерживая слезы.

— Можем мы подождать здесь? — спросил он.

— Нам нужно домой, — торопливо сказала Сага, бледная от пережитого шока. — Лине не сможет смотреть за животными дольше, чем мы договаривались.

Она не стала делиться с ним своими сокровенными мыслями, не сказала ему о том, что неважно чувствует себя. Тряска в двуколке не пошла ей на пользу.

— Мы немедленно едем домой, Хеннинг, — повторила она.