Том кивнул и продолжил:

— Как, по-твоему, отреагировали бы газеты в первом случае?

— Как обычно. Когда пахнет скандалом, кто-нибудь обязательно подольет масла в огонь и начнет плести интриги.

— А во втором?

Катя пожала плечами:

— Никак. Такие заметки никого не трогают.

Их разговор прервал официант, принесший заказ. Катю вдруг обуяло такое чувство голода, что она предпочла бы сейчас сосредоточиться только на обеде.

— Вот именно! — Том подцепил вилкой кусочек. — Ты понимаешь, о чем я?

Мысли Кати были полностью поглощены едой:

— Я сдаюсь.

— Когда появляется моя очередная статья, она задевает читателей за живое. Некоторые находят в ней информацию для размышления, обсуждают ее с друзьями. Моя колонка поляризует мнения, и за нее меня многие ненавидят. Они совсем не знают меня и судят обо мне только по моим статьям. Меня и мою колонку обсуждают, а значит, говорят и о моем журнале. То же самое происходит с нелюбимыми телепрограммами. Мы можем переключить канал, но мы этого не делаем, потому что хотим подзавестись.

Слушая Тома, Катя успела расправиться с половиной своей порции. Она посмотрела на него и кивнула:

— Да, я понимаю. Все, что ты делаешь, это просто шоу. Такое же, как по телевизору.

— Можно сказать и так. Пойми меня правильно, Катя. Когда ты на трех страницах расписываешь тернистый путь женщины к креслу топ-менеджера, это, конечно, приятно читать тому, кто такой путь проделал. Но это никого не заводит, никто на тебя не обижается, а значит, не жалуется, и конкуренты не злорадствуют по поводу того, что ты снова влипла.

— Ты хочешь сказать, что я скучно пишу? — с некоторым вызовом спросила Катя.

— Нет, не скучно. Но слишком сухо, что ли, — поправил Том. — Так ты не вызовешь приливной волны. Для этого необходим скандал или его видимость, даже если речь идет о совершенно безобидных вещах.

Катя пристально всмотрелась в его лицо:

— Тем самым ты утверждаешь, что лишь играешь роль?

Том утвердительно кивнул:

— Я просто изображаю из себя скверного мальчика. Я пытаюсь попасть в самое больное место и спровоцировать ответную реакцию читателя.

— И я могу тебе верить?

— Да, можешь. Правда, я попросил бы тебя никому об этом не рассказывать.

Катя искренне рассмеялась:

— Ты боишься, что я тебя разоблачу? Брось, Том, ты восстановишь справедливость в следующей же статье! — Она задумалась. — Кстати, а почему ты рассказываешь мне то, что с точки зрения корпоративной этики другие в принципе знать не должны?

— Потому что я те… — Он запнулся. Черт побери! Еще секунда — и у него с языка сорвались бы слова, в которых он бы потом раскаялся! — Потому что я тебе доверяю.

— Почему именно мне? — Катя и не думала отставать от него. Ей показалось, что она знала то, что хотел сказать ей Том в действительности. Ей было просто необходимо услышать эти слова от него, чтобы потом сесть и разобраться в собственных чувствах.

Том углубился в свою тарелку. Разве он на самом деле хотел произнести эти слова: «Я тебя люблю?» И зачем он выдал ей свой профессиональный секрет? Об этом никто не должен знать, и прежде всего конкуренты, которые тут же сровняют его с землей. «Нет, Катя на такое не пойдет, — подумал он, но тут же одернул себя: — А ты уверен? Откуда ты знаешь, какая реальность скрывается за фасадом?»

Катя тем временем не сводила с него глаз, мучаясь вопросом: «Ты это серьезно, милый Том? Или ты опять притворяешься, чтобы меня соблазнить?»

Катя так и не дождалась от него ответа.