— Уже учла. Четвертое переиздание выпустила с рисунками.

— А что расскажешь о своих книгах для взрослых?

— Пишу я их также как детские. Когда накатывает вдохновение, я не могу остановиться, пока течет мысль. Лихорадочно записываю, боюсь что‑то потерять, упустить. А тут другие мысли наваливаются, в сторону уводят, разветвляют сюжет… Поэтому случаются хромые и корявые строки с нелепым порядком слов. Вот и приходится впрягаться, терпеливо выправлять, шлифовать, углублять или «пропалывать» текст. Кропотливое редактирование — сложная и затратная по времени работа.

— Я наперед знаю, что ты скажешь. Мол, еще не факт, что с первого раза получается доводить текст до ума.

— Трудно расставаться с произведением в том смысле, что улучшать и дорабатывать его хочется до бесконечности, а времени нет. Неимоверное количество материала и радует, и раздражает одновременно. В нем можно утонуть. И о том хочется поведать, и о другом. Чему оказать предпочтение, что вычеркнуть? И название должно быть достойно замысла.

— Хочешь сказать, что не очень владеешь вопросом или стараешься писать лучше других?

— Лучше себя, — ответила Лена. — Эх! Мне бы хорошего редактора, чтобы он не только жестоко покромсал все мои уже вышедшие в свет тексты, но еще и поучил этому искусству. Пообщаться бы с современными гениями критики. Был у меня прекрасный педагог — Николай Калтыгин, под орех разделал один мой рассказик в полстранички и тем основательно «вправил мне мозги». Я ему безмерно благодарна. Жаль, что он больше не находит для меня времени. Я понимаю, собственные счастливые семейные заботы и творческие труды положительно захватили его в плен. И этому тоже можно радостно завидовать. Но способности писателю и критику даются для того, чтобы ими пользоваться, делиться. Возродить бы институт редакторов! Я скромно пытаюсь без них обойтись, но у меня это плохо получается, — «навела» на себя критику Лена.

— Мне понятен вариант, когда впечатлительность и соображение составляют единое целое, — заметила Инна.

— Мне тоже. Но ведь увлекаешься. — Лена улыбнулась, давая этим понять, что одобряет подругу. Потом о другом заговорила:

— У меня нет супергероев. Я пытаюсь постичь непростые и подчас по‑настоящему драматические судьбы обыкновенных людей. Мне важна атмосфера в семьях. Юмор я признаю только добрый, элегантный, чуть ироничный, не унижающий человека.

— По типу того, как шутит твой сынок? Как‑то сижу я у тебя в гостях и смотрю наш с тобой любимый канал «Культура», а твой Андрюшка проходит мимо меня в свою комнату и, как бы между прочим, говорит, мол, с вами еще не здороваются дикторы телевидения? А другой раз ты зовешь его к столу, и я слышу: «Мамочка, мне некогда, пообедай с президентом, он сейчас выступать по телевизору будет».