— Ну пожалуйста… papa.

Она, конечно же, знала, что они не в состоянии позволить себе подобное приобретение, однако интуитивно чувствовала, что оно доставит удовольствие не только ей, но и отцу, и потому повторила:

— Ну пожалуйста…

Джеральд Лэнг помнил, что старый конюх, ходивший за его лошадьми после женитьбы, совсем одряхлел и уже не справлялся с делами.

Более всего его смущала сумма, которую мог запросить новый работник, хотя они с женой и подумывали о том, чтобы назначить старику пенсию и взять на его место кого-нибудь помоложе.

Тем не менее он не осмелился отказать дочери, понимая, чем мог бы стать для нее жеребенок: он помог бы не так остро ощущать однообразие сельской жизни и длительные отлучки Гарри.

— Ну, какое-то время, — сказал он, обращаясь к человеку, по-прежнему не замечавшему слез на своем лице, — какое-то время вы с Ариэлем можете находиться у меня на конюшне. Пока вам не удастся пережить потерю Юноны и обдумать планы на будущее.

— Взаправду, сэр?

— Действительно. Мы будем ждать вас — сегодня к вечеру или завтра с утра.

На лице коротышки проступили неподдельное облегчение и благодарность.

— Меня зовут Бен, сэр, и вашей доброты я не забуду.

Лишь когда они покинули цирк, тщательно объяснив Бену, как добраться до поместья, Канеда, волнуясь, спросила:

— Как ты думаешь, он придет? А если он захочет остаться в цирке?

— Мне кажется, этого не случится.

— Мне тоже. Я сама буду приглядывать за Ариэлем, чтобы у Бена было больше времени для других лошадей.

— Конечно, — согласился отец. — Это было условием нашей сделки.

— Спасибо тебе, спасибо. — Канеда прижалась щекой к его руке. — Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за доброту?

— Я вот пытаюсь угадать, как отнесется К этому твоя мать, — не без озабоченности в голосе сказал Джеральд Лэнг.

Клементина поняла их.

Она не могла видеть людских страданий и, когда Канеда описала ей слезы, которые видена на лице Бена, тут же решила, что муж и дочь поступили правильно, предложив свою помощь.

Бен привел Ариэля без цирковой одежды он казался абсолютно незнакомым и ничтожным человеком.

Но при столь невысоком росте в нем вскоре обнаружилась недюжинная сила. Он как будто вовсе не уставал, непрерывно работая.

Джеральд Лэнг никогда прежде не видел своих лошадей в таком идеальном состоянии; лучшего ухода не могло быть и в самых великолепных конюшнях Англии.

Более того, Бен с самого начала устроился так основательно, словно прожил у Лэнгов целую жизнь.

Ну а что касается Ариэля, то Канеда уже исчерпала весь словарный запас обращенных к нему ласковых слов.

За первый год жизни он превратился из трогательного жеребенка в красавца с точеной головой и превосходным телом, как будто из полированного черного дерева.

Конь рос и рос, и, когда достиг двухлетнего возраста, они с Канедой стали местной достопримечательностью: крохотная очаровательная наездница управляла огромным вороным жеребцом, казавшимся слишком норовистым для ее ручек.

Но удивительнее всего было то, что с самой первой своей встречи Бен и Канеда начали учить Ариэля тем трюкам, которые сделали из Юноны необыкновенную лошадь.

И не только трюкам.

Ариэль был покорен Канеде и Вену, и оба они соревновались, выдумывая для него новые фокусы, но добивались своего не побоями или страхом, а