И снова Даниель стиснул челюсти так, что заходили желваки.

— Да, уверен, — громко ответил он, на этот раз избегая смотреть на Джоли. — Давайте покончим со свадебной церемонией. А чек я выпишу позже.

За спиной у Джоли заволновалась толпа горожан, приходя в себя от такого неожиданного спасения приговоренной к смерти. А она все это время молилась, чтобы не броситься к сапогам фермера и не умолить его отказаться от своего решения. Толпа прихлынула ближе, теперь она интересовалась свадебной церемонией ничуть не меньше, чем процедурой повешения. Джоли заставила себя в упор встретить их взгляды и бросила им молчаливый вызов: «Я жива, черт вас возьми, а вы, будьте вы все прокляты за свое желание увидеть меня мертвой!»

— У меня на столе лежит брачное свидетельство, — весело сообщил мистер Чилвер. — Остается только произнести нужные слова.

По иронии судьбы, бракосочетание должен был совершить тот же самый судья, который только что приговорил Джоли к повешению, но она была все еще слишком потрясена, чтобы разбираться в этих нюансах. Ей позволили жить дальше, увидеть новый восход солнца над колосящейся пшеницей и зеленые холмы. Это все, что сейчас имело для нее значение.

Судье Чилверу тем временем принесли все надлежащие бумаги, а Джоли стояла рядом с Даниелем под тем самым дубом, который едва не стал ее виселицей. Горожане снова начали напирать, не желая ничего упустить, шумя и толкая друг друга.

Джоли ответила на все задаваемые в таких случаях вопросы, не замечая, что слезы прокладывают светлые дорожки на ее покрытом густой пылью лице. Когда все было кончено, она и Даниель подписали витиевато разукрашенный документ, после чего ее новый муж взял ее за плечо и подтолкнул к потрепанному фургону, стоявшему на небольшой аллее между продовольственной лавкой и амбаром. А Джоли только тогда, когда увидела подпись этого человека на брачном документе, осознала, что теперь она не Маккиббен, а Бекэм!

А мистер Бекэм в это время довольно бесцеремонно подсадил ее в фургон, затем вернулся к своему мешку, который сбросил с плеча в тот момент, когда выходил из лавки и увидел ее. Загрузив мешок в фургон, он устроился на сиденье рядом с Джоли, которая сидела, будто аршин проглотила, сложив руки на коленях. Даниель отпустил тормоз и тронул вожжи.

Небрежным кивком холодно простившись с населением Просперити, он легким ударом кнута направил двух крепких гнедых мулов в нужном направлении.

Джоли нервно сжала пальцы и прикусила губу, а глаза ее под полями шляпы недобро сузились, когда она смотрела на остававшиеся позади дома главной улицы городка.

— Почему вы это сделали? — наконец не выдержала девушка, когда повозка выехала на проселочную дорогу и оказалась посреди поспевающей пшеницы. — Почему вы женились на женщине, которую даже не знаете?

Даниель так долго молчал, что Джоли показалось даже, что он и не собирается отвечать. Однако, честно глядя в ее чумазое лицо, коротко сказал:

— Потому что они собирались повесить тебя. Это был исчерпывающий ответ. А Джоли вдруг поняла, что надеялась услышать нечто иное, правда, сама толком не понимая, что именно.

— А если я в самом деле преступница? — рискнула спросить она. Потом спохватилась, что совсем не стоило бы этого делать: а вдруг Даниель Бекэм решит, что совершил ошибку и повернет назад, к тому самому одинокому дубу, стоящему в центре города?

— А ты преступница? — парировал он, задумчиво глядя на потные крупы длинноухих мулов, тащивших фургон.

Джоли густо покраснела, что было видно даже под толстым слоем грязи.

— Нет, — негодующе ответила она. — Я только была с Блейком и Роуди, вот и все. Я не знала о том, что они собирались ограбить банк.

И хотя уже в тысячный раз Джоли прокрутила в голове события, приведшие ее к виселице, она все еще остро переживала, что Блейк и Роуди не только совершили свое черное дело, но и бросили ее на произвол судьбы, оставив расхлебывать это дело.