Почувствовав в словах Ингрэма легкую насмешку, Вирджиния пристально посмотрела ему в глаза. «Только держи себя в руках — это же всего лишь игра».

— Ну, поскольку подобная часть ритуала всегда являлась привилегией именно Ханнхен, я полагаю, что для нее самой это очень даже важно, — сказала Вирджиния и, отделившись от своего спутника, подошла к служанке и не менее крепко расцеловала ее в обе щеки. Затем, когда этот ее поступок вызвал новый взрыв всеобщего рукоплескания, она сняла с себя виноградный венок и повесила его на шею Ханнхен.

Та попыталась было протестовать:

— Нет-нет, фрейлейн, это вам. Вы должны хранить его у себя, пока последний листок не засохнет!

Однако Вирджиния категорически отказалась принимать венок назад.

— Раз уж вы сами сказали, что сейчас многое изменилось, в будущем именно вам будет предоставлена честь хранить его до тех пор, пока не засохнет последний листок. Вы же у нас Виноградная принцесса!

Слова эти возымели самую что ни на есть благожелательную реакцию со стороны Ханнхен, отчего даже ее желтовато-коричневые щеки покрылись розовым румянцем, а стоявший за спиной Вирджинии Ингрэм негромко проговорил:

— Молодчина! Вот теперь, как я полагаю, вы наконец обрели нового союзника, причем на века!

На следующий день оголенные виноградники казались безмерно усталыми и выхолощенными; от недостатка живительных соков их все еще остававшаяся листва стала желтеть, а сами растения начали готовиться к очередной зимней спячке.

Еще через два дня на почве образовался иней, посеребривший ажурную паутину и придавший осеннему воздуху особую пряную остроту. Это был день накануне Винного фестиваля, и именно тогда Ирма задумала преподнести хозяйке имения сюрприз, лично заявившись к ней на виллу.

Вирджиния, которая в тот момент находилась на кухне, где внимала советам Ханнхен по приготовлению идеального Apfelstrudel, даже переспросила:

— Фрейлейн Ирма Мей? Хочет видеть не герра Ингрэма, а меня?

Когда же Ханнхен подтвердила, что Ирма спрашивала именно ее, она вымыла руки, прошла в салон и лишь по ироничному взгляду, который гостья бросила на ее белый поварской передник, поняла, что забыла снять его перед уходом с кухни.

Она смущенно развязала тесемки передника и проговорила:

— Вот, беру у Ханнхен уроки немецкой кухни. Вы хотели меня видеть?

— Да, решила попрощаться перед отъездом, — кивнула Ирма.

— Перед… отъездом? — переспросила Вирджиния и сама почувствовала, как глупо прозвучала ее фраза.

— Осенью я совершаю турне с «Гейгсберг плэйерс», — сказала Ирма и сделала паузу, словно давая Вирджинии возможность затрепетать при упоминании этой всемирно известной музыкальной группы. Когда же Вирджиния никак не прореагировала на ее слова, она продолжала: — Я буду отсутствовать вплоть до окончания концертного сезона — это произойдет в Мюнхене где-то в конце года. Но прежде, чем уехать, я хотела бы выяснить, какую долю ответственности вы готовы взять на себя за принятое моими родителями безумное решение поддержать намерение Лизель выйти замуж за этого своего парня и тем самым лишить их — а заодно и меня — дома вопреки всем разумным советам других людей не делать этого? — Произнеся эту тираду она снова сделала паузу, после чего добавила: — Вы ведь тоже приложили к этому руку, не так ли? По крайней мере это вы можете признать?

— Ничего подобного я признавать не намерена, — возмущенно проговорила Вирджиния.