– Тебе всё мало, да? Хочешь начистоту? Ладно. Давай начистоту. Ты думала, что можешь вот так заявиться сюда и совать нос в наши дела? Не выйдет. И не надо выставлять меня злодеем. Будто всё, что я для неё делаю, – полная фигня. – Он подошёл так близко, что его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от её. – Да я из кожи вон лез, чтобы Селесту в равновесии держать, а ты взяла и всё исковеркала. Ты её исковеркала. Бог ты мой, Джули! Ты здесь всего несколько месяцев! Думаешь, ты знаешь, что для Селесты хорошо, а что нет? Никто не просил тебя ничего исправлять. Это невозможно. – Запустив руки в волосы, он перевёл дыхание. – Ты не можешь ничего изменить. Только раз за разом даёшь нам понять,  что мы все чокнутые. Разве это помощь? Ты не понимаешь, что ли? Да что с тобой такое? Тебе что, собственной жизни не хватает? Или это помогает тебе забыть, какой паршивый у тебя отец, а? Ты вечно находишь ему оправдания и любишь его. Было бы за что! Всего за несколько вшивых отписок в год.

Его слова ранили в самое сердце.

– Так нечестно.

Джули почувствовала, что ей тяжело дышать, так сильно её душил его гнев. Его отвращение.

– Ещё как честно. Селеста не твоя забота. Как и все мы. Мы не твоя семья.

– Я это знаю. Я никогда... никогда этого не говорила. – Джули знала, что у неё дрожат губы, но снова плакать у Мэтта на глазах  она не собиралась.

– И знаешь, что во всём этом самое невероятное? Я тебя слушал! Понимал, что не надо, и всё равно стоял и смотрел, как ты разбиваешь всё вдребезги и воротишь, что вздумается. Это я виноват в том, что сегодня произошло.

Джули замотала головой.

– Нет, Мэтт! Я знаю, что это я виновата. Я очень хочу, чтоб ты знал, как мне жаль. Как мне плохо. Хуже некуда. Но разве ты не видишь, что Селеста не может всю жизнь прятать голову в песок? И ты не можешь – тоже.

– Это почему же, а? – Он всё ещё кричал, и Джули морщилась от каждого слова. – Жизнь-то к ней по-свински относится.

– А к тебе?

– И ко мне порой тоже.

– Так когда же ты что-то в ней изменишь, Мэтт? – Теперь уже кричала Джули. – Ты сам бежишь от проблем. Используешь Селесту, чтобы ничего не решать, кроме своих теорем да уравнений. Прячешься в сети и...

– Кто бы говорил о прятках в сети, – злобно рассмеялся он. – Это я бегу от проблем? Я-то не сохну по тому, кого никогда не встречал, кого здесь даже нет. Это ты прячешь голову в песок, потому что слишком боишься настоящих чувств.

– Не смей! – огрызнулась Джули.

– И кто теперь проводит черту, а? – Он зашагал взад-вперёд по коридору. – Ты понятия не имеешь, что происходит с Селестой, так что не лезь не в своё дело.

– Конечно, не имею! Куда уж мне понять, если никто мне ничего не объясняет?! Почему ваших родителей вечно дома нет? – взорвалась Джули. – Зачем Селесте Плоский Финн? Почему ты не хочешь рассказывать?

– Я не могу, Джули! Просто не могу! Это не твоего ума дело. Сколько раз тебе говорить?

Она только беспомощно на него смотрела. Мэтт был сам на себя не похож.

– Всё. Всё! С меня хватит. – Она подняла руки. – Я сдаюсь. Я только... хотела помочь. Не надо было. – Она заговорила тише, признавая поражение. – Ты прав. Разбирайся сам, как знаешь.

– Я уже понял, Джули, что тебе не нравятся мои решения, что я тебе – такой – не нравлюсь. И пусть. Мне начхать. Но не пытайся больше меня изменить. Я не по всем параметрам вышел? Хочешь оставить только то, что тебя во мне устраивает, а остальное выбросить? Не выйдет! Я никогда не стану таким, как тебе хочется. Я тебе не нравлюсь? Тогда не лезь в мою жизнь.

Джули совсем запуталась. Она уже не понимала, о чём они, собственно, спорят и что вообще происходит.