И всё же она справилась. Каким то чудом доволокла, донесла ребенка до дома дедушки и осела прямо на мокрый деревянный настил.

Ей требовалась передышка. Даже в дом зайти сил не было.

Дальнейшее происходило, как в бреду, в какой то потусторонней реальности, к которой Вика имела непосредственное отношение.

Девушка понимала, что необходимо зайти в дом. Спрятать девочку от дождя и холода, осмотреть, в каком состоянии она находится. Оказать первую медицинскую помощь, о которой Вика имела очень слабое представление. Если бы работал инет, то было бы проще.

Вика никак не могла справиться с истерикой. У неё не получалось взять себя в руки. Когда через пять минут девушка очнулась, вынырнула из полузабытья, её взгляд упал на девочку, находящуюся без сознания. Вика, обозвав себя последними словами, кое как встала, не обращая внимания на боль в ноге, поднялась на две ступени по крыльцу и щелкнула выключателем.

Не поменялось ровным счетом ничего.

Из за обрушившейся непогоды отключили свет. И это в лучшем случае. В худшем – произошел обрыв линий, и электричества не будет несколько суток. Вика едва не закричала от отчаяния.

Прислонившись к стене, она досчитала до пяти, потом снова направила фонарик на девочку, спустилась к ней и, как смогла, стараясь не травмировать и так пострадавшее тело ребенка, занесла её в дом.

В доме было сухо и тепло. Котел работал исправно. Хорошо, что Вика не выключила его, уходя. А были такие мысли. Размазав слезы и грязь по лицу, девушка продолжила действовать.

Первым делом нашла свечи. Они ещё остались со времен дедушки. Тот запасливый был, да и, прожив в данной местности всю жизнь, отлично знал, что в любой момент может остаться без благ цивилизации. В подполе всегда имелся запас мясных консервов и овощных маринадов.

Трясущимися руками Вика зажгла сразу несколько свечей. Расставила их по комнате, чтобы не перетаскивать с места на место. И поспешила к девочке, сжав зубы до неприятного скрежета. Боль в ноге усиливалась от каждого шага, но сначала ребенок…

Вика ничего не понимала в медицине, её пугал вид крови, хотя дедушка был не только отменным плотником. Охотой он тоже баловался. Правда, после того, как внучку несколько раз вывернуло наизнанку от вида и запаха свежего мяса, он разделывал туши сам. Сам и консервировал.

У девочки была высокая температура. Вика раздела её, налила теплой водички и начала обтирать, лихорадочно вспоминая, какие лекарства у неё с собой. Обезболивающее точно есть. А вот жаропонижающие, кажется, закончились, потому что она помнила мысль, что надо их прикупить.

Девочка оказалась маленькой. Лет пяти. Худенькой и пораненной. На всем тельце виднелись синяки, и это Вика смогла их рассмотреть при слабом освещении. Что же она увидит, когда дадут свет?

Заметила и следы от веревок на тонюсеньких кистях…

– Господи…

Девочку держали связанной – вывод напрашивался сам. Но кто?.. Следующая мысль тоже напрашивалась сама: малышку, скорее всего, похитили.

И вот тогда Вике стало по настоящему страшно.

Она обмыла ребенка в очередной раз и опустилась на пол рядом с диваном, на котором лежала девочка. До себя Вика так и не добралась. Не было сил.

Слезы то и дело текли из глаз девушки, она жалобно всхлипывала, не понимая, что делать.

Но понимая другое.

Она влипла.

По крупному.

Сразу вспомнились и слова бабуши Клавдии. А если взять и предположить, что старая женщина ничего не придумывала и по их району на самом деле разъезжали чужаки? Искали… ребенка? Каким то чудом сбежавшего из заточения?

Вику затрясло, зубы ударились друг о друга.

Но ведь может быть и другой сценарий. Более положительный. Может, те мужчины, которых видела баба Клава, люди родителей девочки? Такое может быть? Конечно!

Как ни пыталась себя успокоить Вика, получалось плохо.