Была – и нету. Федор Никитич сам же ее и отпустил, привыкнув легко расставаться со случайными знакомыми. Теперь вместо живой девахи остался он опять со своими куклами да с выбоиной на сердце. И что теперь со всем этим делать, московский боярин ныне не представлял. Первый раз случилось подобное у мужчины за всю его тридцатипятилетнюю жизнь.

С такими грустными мыслями хозяин подворья завернулся в мягкий индийский халат, пухлый и шерстяной, но подбитый изнутри синим шелком, а снаружи крытый шелком светло-голубым, расписанным танцующими цаплями, вышел в горницу перед опочивальней, открыл дверцу затопленной печи и уселся в кресло напротив, подставив ноги веющему от живого пламени теплу и свету. Взял со стола кувшин, наполнил кубок темным немецким вином. Судя по запаху – рейнским, виноградным.

Боярский сын Федор Никитич предпочитал вина ароматные, и потому дворня покупала для него напитки, заполняющие запахом всю комнату, стоило выбить пробку в бочонке. Что до вкуса, то тут боярин любил разнообразие. Хотя сладкие и терпкие, густые настойки ему нравились, понятно, куда больше всякого рода кисля-

тины.

Послышался стук, приоткрылась дверь:

– Дозволь на миг малый от дел отвлечь, боярин? – хрипло спросили снаружи.

– Кто там еще, чего надобно?

– Да вот, девка какая-то к тебе просится, Федор Никитич, – ступил на ковер горницы молодой холоп. – Кольцо вот передала.

Подворник подкрался еще на три шага и протянул хозяину кольцо с тремя стоящими бок о бок яхонтами…

То самое, которое несколько дней назад боярский сын подарил своей забавной гостье!

– Значит, все-таки пришла! – не смог сдержать довольной ухмылки мужчина. – Стало быть, захотела-таки у меня под бочком закрепиться! Все бабы одинаковы, только одно у них на уме!

– Прощения прошу, боярин, не расслышал, – виновато поклонился юный слуга.

– Чего хрипишь? Больной, что ли? На вот, вина выпей. Может, полегчает! – Федор Никитич сунул кубок холопу, выпрямился во весь рост, разглядывая кольцо и размышляя, как лучше встретить нежданную гостью. Дабы и себя хорошо показать, и место чтобы для любой беседы удобным оказалось.

– Благодарствую, боярин. – Облизнувшись, холоп отнес кубок на стол.

– Понравилось? Еще налей, – разрешил от хорошего настроения Федор Никитич и задумчиво распорядился: – Ты, пожалуй, в библиотеку девицу сию проводи. Со всем уважением, но без спешки! А как войдет, у двери останься и никого не впускай. Все понял? Тогда ступай!

Паренек торопливо допил сказочно вкусное – не для простых смертных – заморское вино и выбежал из горницы.

– Пришла! – снова ухмыльнулся боярский сын Захарьин и вышел следом, поманил подметающую коридор девку: – Аглая, давай бегом к ключнику! Вели в библиотеке на столик кувшин вина фряжского и пару мисок со сластями и курагой поставить! Но чтобы быстро, одна нога здесь, другая там!

Федор Никитич бегло осмотрел себя, огладил драгоценный халат ладонями, провел пальцами по лицу и решил, что выглядит вполне удачно. И солидно, и по-домашнему. Посему он просто накрыл голову вышитой жемчугом тафьей с небесно-синим округлым яхонтом на макушке и перешел по коридору в выстеленную персидскими коврами, обитую цветастой татарской кошмой комнату с расписным потолком, от стены до стены усыпанную бесчисленными атласными, шелковыми и просто полотняными, с набитным рисунком, подушками.

Библиотека царского брата выглядела так, как и полагалось прибежищу человеческой мудрости: с арабской утварью, арабским диваном, с теплым полом, подогреваемым идущими от печи воздуховодами, и даже с двумя серебряными кальянами – каковыми, впрочем, хозяин дома никогда не пользовался.