— Когда люди рассказывают о своей жизни, они, как правило, ничего не говорят о себе. — Как будто предвосхищая ее возражения, продолжил: — Особенно если им есть что сказать. Интересно в людях не то, чем их наградила жизнь. И ничего тут не поделаешь, не так ли?

Он как будто заступался за себя, стремился в чем-то оправдаться, как ей казалось. Почему? Почему он ощущал потребность просить прощения? За что?

Общение, между тем, приносило им наслаждение.

— Я всегда радуюсь вашему обществу, — говорил Стивен, и в его голосе звучало не только искреннее удовольствие, но и удивление, как будто радость эта оказалась неожиданной для него. Да и о ней не скажешь, что она привыкла к такого рода удовольствию. Работа, работа, работа… Ответственность… А мужчина с таким букетом положительных качеств, разумеется, не страдает от недостатка возможностей… Но вот они вместе и как будто владеют кодом доступа к локусу, где воздух напитан счастьем. Оба иронически улыбаются, покачивают головами, дивясь странному стечению обстоятельств. Ну и ну! Как будто развернули упаковку и нашли в подарочной коробке то, о чем давно мечтали и на что не надеялись. Ее жизнь преобразилась благодаря этому Стивену-как-его-там, влюбленному в покойницу. Эту его странную любовь они тоже пространно обсуждали, и он подтрунивал над собою, сообщал, что запер свою Жюли в крепость, куда Саре нет доступа. «Иначе мне ее от вас не спасти». То и дело упоминают они сумасшествие. «Вы совсем рехнулись, Стивен!» — «Да, Сара, охотно признаю». Однако назвать кого-то в глаза сумасшедшим означает нейтрализовать зловещий смысл слова. Тесный шутливый мирок.

Но не на шутку тревожил Стивен ее иногда, когда они вдруг замолкали и Сара видела, как менялось его лицо: мрачнело, отстранялось. Несомненно, «его» Жюли прочно внедрилась в него, он навещал ее, общался с нею и страдал от этого. Иногда, видя взгляд Стивена, Сара старалась не думать о его значении, как будто боясь заразы. Она научилась предохранять свой внутренний мир, еще общаясь с Джойс. Были моменты, когда она остерегалась вникать в состояние бедной девочки… девушки, опасаясь, как бы не упасть в бездну, из которой нет возврата. Было в Стивене нечто противоречащее его образу жизни, открытому для всех, здоровому, щедрому. Открытому шуткам над Жюли и его приверженности к ней. Сара, к стыду своему, не могла отделаться от Мыслей о колдовстве, которым эта давно умершая женщина влияла на людей. Она воображала Жюли каким-то Орфеем, во тьме околдовывающим жертв музыкой и словами.

Пьесу — или сценарий — Сары Стивен безоговорочно хвалил: «Весьма, весьма… Вы открыли мне глаза. Признаюсь в своей пристрастности. Вы же заставили меня ее увидеть по — новому, более объективно. Не изменив моих к ней чувств. Мы ведь созданы друг для друга, Жюли и я… Да, Сара, притворяться вы не умеете. Вы, скорее всего, не верите, что кто-то создан для вас. Помнится, я тоже так думал. Но всегда есть вероятность, что такой человек — один такой человек — существует. Странно, как мало людей на свете, которые… Но иногда чуешь что-то, как говорят, нутром. Однажды, помню, в Кении… Я служил в Кении, сейчас о ней уже все забыли. Войны, войны… Я встретил женщину. Родом из Индии. Старше меня. И вот… мы сразу поняли друг друга. В такое надо верить. Если не веришь, теряешь лучшее в жизни. И нас с вами тоже объединяет нечто подобное, мы оба это чувствуем.