— Тоже сказки! — пожала плечами леди Дредд. — Сам-то посчитай, дядя Генри: у них было семь кораблей, все с полным экипажем. Они нагрузили корабли золотом. Да еще, что же, на каждый корабль запихали по двести с лишним человек пленных? Быть не может. Даже если они прихватили в порту еще несколько кораблей.

— Согласен, цифра, наверное, преувеличена, — согласился Бэкли. — Но сама история захвата крепости — чистая правда. Так и плавал де Граммон в качестве королевского пирата, покуда в тысяча шестьсот восемьдесят шестом году Франция не заключила мир с Испанией. Патенты на пиратство выдавать перестали, но изобретательный флибустьер не утихомирился. Он грабил испанские колонии уже на свой страх и риск. И возможно, болтаться бы ему, в конце концов, на виселице, но выручил еще один подвиг пирата-аристократа. Он со своими молодцами захватил испанский город Кампече. При этом два десятка пиратов погибли, а двоих испанцы захватили в плен. Де Граммон предложил губернатору соседнего города, кажется, это был город Мерида, обменять всех захваченных им пленных испанцев на двоих своих товарищей. А пленных было несколько сотен, и де Граммон обещал их всех казнить, если пиратов не отпустят. Губернатор отказался. Плевать ему было на своих, лишь бы не поступиться дутой испанской честью — не выпустить ненавистных флибустьеров. Они, кстати, сумели сбежать. Де Граммон не скоро узнал об этом и мог бы привести в исполнение свою угрозу, однако не сделал этого — все испанские пленники остались живы. Зато предводитель пиратов устроил грандиозный фейерверк в захваченном городе. Это было двадцать пятое августа — день именин короля-Солнце. Де Граммон приказал поджечь склады с драгоценным кампешевым деревом, которых в городе было несколько. «Для французского короля мне ничего не жалко!» — сказал он. Весь город озарился пламенем, вверх взлетали высоченные столбы огня, а пираты пировали под открытым небом, ели из драгоценной посуды, собранной в домах местной знати, пили лучшие вина из местных погребов.

Огонь со складов перекинулся на соседние деревянные дома, и Кампече запылал, освещая все окрестности огромным заревом. А флибустьеры все праздновали свою победу и один за другим произносили тосты во славу французского короля. Узнав об этом, Людовик Четырнадцатый еще раз проявил снисхождение к пирату-аристократу, хотя для этого ему потребовалось, вероятно, больше выдержки, чем тогда, когда де Граммон, будучи мальчишкой, заколол обидчика своей сестры. Ведь с Испанией теперь был мир, и испанские колониальные власти требовали наказать дерзкого флибустьера за сожженный город Кампече и истребленный отряд военных, пытавшихся помешать пиратам. Людовик тем не менее не стал наказывать де Граммона. Он решил дать храбрецу возможность служить его величеству уже не под черным флагом.

— Помню! — воскликнула Вероника. — Он назначил де Граммона губернатором Сан-Доминго. Но тот почему-то не прибыл к месту службы.

— Да, — кивнул Бэкли. — И это — самая странная и удивительная история во всех похождениях французского пирата. Де Граммон ждал королевского решения своей судьбы на острове Тортуга. И вот пришло назначение, которое, конечно, обрадовало флибустьера — в конце концов, он искренне желал служить своему королю и понимал, что с морским разбоем нужно теперь кончать. Новый губернатор снарядил большой корвет, взял с собой пару сотен самых испытанных своих соратников и отплыл с Тортуги. В те дни море было спокойно. Штиль не штиль, но штормов точно не было. Поэтому остается лишь гадать, что могло приключиться с кораблем де Граммона, но в Сан-Доминго он не пришел.