— По правде сказать, я не догадался спросить, — смутился матрос. — Вернуться?

— Да нет, не нужно. Сам объяснит. Зови его, Том, зови.

— Нам уйти, капитан? — спросил Рей и встал.

— А вам кто-нибудь приказывал? — вопросом на вопрос ответила леди Дредд.

И помощник капитана вновь опустился на стул. Что до Генри Бэкли, то он продолжал невозмутимо тянуть свой кофе.

Спустя минуту в каюту вошел молодой человек лет двадцати пяти-двадцати шести, одетый со всей изысканностью последней английской моды — в темно-синем с серебром камзоле, узко облегающем талию, но открытом на груди, так что был виден голубой атласный жилет и пышные кружева рубашки, сколотые булавкой с маленьким бриллиантом. Парик, тоже по последней моде, короткий, его букли даже не касались плеч, был напудрен ровно настолько, чтобы сиять белизной, но при этом не осыпать плечи офицера пеленой лишней пудры. Лицо, обрамленное этим париком, было, пожалуй, обыкновенно: вытянутое, бледное, с тонкими бровями и серыми, близко посаженными глазами.

— Добрый день, господа! — при всем лоске голос у молодого человека был достаточно низкий, даже, пожалуй, жесткий. — Меня зовут сэр Эдвард Глостер, капитан военно-морского флота его величества короля Англии. Имею ли я честь говорить с сэром Рональдом, капитаном Черный Алмаз?

И он поклонился со всей элегантностью, какую являл его наряд.

— Капитан Черный Алмаз — это я, — ответила леди Вероника. — А вот откуда вы это узнали, сэр, мне очень хотелось бы сейчас услышать. В целях лучшего исполнения поручения, которое было мне дано, мы изменили облик и название нашего судна. Итак?

Молодой офицер ответил улыбкой, которая сразу сделала его лицо, если не приятным, то простым:

— Сэр! Прежде чем отправить меня вас разыскивать, лорд Девоншир очень подробно описал, как выглядит ваш бриг. Я, разумеется, не знал, где вы можете оказаться, но мне повезло: вы были на Мартинике, и там произошло недоразумение, связанное с тупостью тамошнего губернатора. Весть о ложном обвинении, выдвинутом против вас, и глупейших действиях французов разнеслась по всем колониям. Мне удалось разузнать, где видели ваш бриг после этого, ну а на Кубе я отыскал вас уже чисто случайно — кто-то из бывалых моряков сказал, что в порт Сант-Яго пришел бриг, явно недавно перекрашенный и с новенькими бортовыми досками, возможно, скрывающими прежнее название. Флаг у вас английский, и я решился проверить. Ну, а когда увидел вашу милость, сомнения пропали. Лорд, граф, описал вас тоже очень красочно.

— В таком случае вы знаете и о том, что я — женщина? — в лоб спросила Вероника.

— Знаю, — кажется, капитан немного смутился. — Но я не знал, известно ли об этом вашей команде?

— Да, известно. Однако коль скоро я сейчас в своей обычной одежде, у меня не будет возражений, если вы станете говорить мне по-прежнему «сэр». Итак, что за известие прислал с вами лорд Джонатан?

Капитан вытащил из шитой серебром сумки тугой свиток с печатью.

— Это письмо его светлости. Он надеялся, что оно застанет вас в добром здравии.

— Очень любезно с его стороны. Со мной все в порядке.

Леди Дредд сломала печать и развернула письмо. Обычно она редко выказывала на людях волнение, но сейчас и Рей, и Бэкли не могли не заметить, как на мгновение сжалось ее лицо, как вдруг вспыхнули ее глаза. Но тут же и погасли. Она вновь стала спокойна.

— Вам известно содержание письма? — спросила Вероника Глостера.

— Нет, сэр. Лорд граф писал его не при мне.

— Ясно.