На миг он задумался, потом рассмеялся:

— Кто? Да прежде всего бездельники всех видов! Пираты. Разбойники. Словом, те, кто решил бы, что их приглашают жить на готовое. Ну, и нравы бы получились соответствующие. Этакая Ямайка, где всем все дают, но все равно мало…

— Вот видите! — с искренним огорчением воскликнула девушка. — Не успели размечтаться, как оказалось, что мечтаем о давным-давно придуманной сказке, которая не может осуществиться.

— А что сделаете со своей половиной сокровищ вы? — не удержался и спросил Бартоломью.

— То же, что и вы, — она посмотрела ему в глаза. — Пока не знаю. Сперва нужно найти их.

— И то верно. Только мне все больше думается, что с ТАКИМИ богатствами нормальному человеку трудно будет что-то сделать. Разве что просто одарить всех бедных?

— Тогда не хватит даже этих богатств. Хотя мысль хорошая. Главное — новенькая! Одарить всех бедняков стремились многие великие люди. И ни у кого это не получилось. Даже у тех, кто готов был отдать последнюю рубашку.

— Я не отдам. Кого-кого, а себя не обижу. Как, надеюсь, и вы.

В тот вечер, когда капитан и его пассажир (или пассажирка) вместе стояли возле рулевого колеса, он впервые стал рассказывать Аделаиде о своем детстве, об отце, которого за странный нрав не любило аристократическое семейство, о матери, всеми силами поддерживавшей отца, хоть она и знала, что его родня никогда ее не примет. Тогда-то он и назвал свое настоящее имя.

— На самом деле я ведь не Робертс. Меня зовут Бартоломью Спенсер, и, если правда, что мой дед, граф Девоншир, умер, то теперь я ношу графский титул. Не могу сказать, что это для меня важно, однако забавно! И мой отец, и особенно мать всегда презирали титулы, богатство. Мама говорила, что если кроме этого человеку нечем гордиться, то он — самый несчастный человек на свете.

— Поэтому вы всегда носите самые дорогие костюмы и украшения? — неожиданно спросила леди де Моле. — Чтобы показать, как это нелепо?

— Ну да! — Он был поражен тем, что она догадалась, потому что сам никогда об этом не думал. Но это было именно так. — Пират в графских побрякушках — это как раз то самое… Мало ли разбойников среди всех этих лордов и пэров?

— Много, — согласилась девушка. — Но справедливости ради стоит сказать, что среди людей простых их гораздо больше. Только потому, что число простых людей заметно превышает число знати. А разбойниками становятся не в силу происхождения, но потому, что есть люди, у которых это в крови. Тем, кто облечен властью, легче разбойничать, зато те, у кого ее нет, куда более злобны, завистливы, алчны. Так что вы можете утешать себя тем, что стали пиратом из чувства социальной несправедливости, сэр. На самом же деле у вас просто не получилось жить обычной жизнью. Вы считаете, что она не для вас?

— Как мой отец! — кивнул Бартоломью.

— О да! А вот ваша мать как раз хотела жить, как живут простые женщины — рожать любимому мужу детей, ходить в церковь, вместе встречать праздники. Не получилось.

— Не получилось, — эхом отозвался Робертс. — Отец то пил и гулял, неведомо где и с кем, то проматывал деньги в карты. Мать молилась за него и ждала. Пока не узнала однажды, что он грохнулся с лошади и лежит при смерти. Она продала последнее, что у нее было, — медальон с каким-то камушком, взяла меня и поехала в Лондон.