Сегодняшняя беседа в кабинете у Вадика была, скорее, монологом последнего, потому что Анжеле впервые не хватило слов, чтобы поддерживать эту беседу. Она только таращила на него глаза — сегодня они были изумрудного цвета — и периодически машинально говорила «Да-да» и «Нет-нет».

Когда Вадик выдохся, Анжела откашлялась и решила уточнить:

— То есть ты дал Женьке Семицветовой задание уронить на коновала кирпич, а я после этого должна провести журналистское расследование на тему «Настоящие мужчины в борьбе с темными силами»?

— Кстати, неплохой заголовочек!

— Вадик, заткнись! Ты совсем свихнулся, да? Я не буду писать эту фигню!

— Интересно, а чем это эта фигня отличается от всей остальной фигни, которую ты пишешь? Приплетешь сюда оккультизм, каббалу, Шаманского, миллениум — нормальный набор!

— Вадик, я даже приблизительно не представляю, о чем писать…

Вадик вдруг очень неприятно скривился и наклонился к Анжеле так стремительно, что она невольно отпрянула.

— Несравненная моя, иногда денежки надо и отрабатывать. Поскольку твоя богатая натура меня по определенным причинам не интересует, отдашь статьями. Все ясно? Иначе душераздирающая история Аньки Ножиковой из Усть-Вилюйска облетит все гламурные издания.

— Вадик…

— Вадим Альбертович. Марш работать, выдра крашеная!

Анжела Мессер выпала от Вадика в полуобморочном состоянии. Примерно так мог бы чувствовать себя серый волк, которого неожиданно укусил до крови и выгнал к чертовой матери из леса маленький ягненок. Голова кружилась, сознание туманилось, и Анжела решила прибегнуть к допингу.

В «Гараже» об эту пору было малолюдно, но едва Анжела присела за столик, к ней тут же подскочил длинноногий и вертлявый Жора Члиянц, светский обозреватель скандально известного глянцевого журнала «Дрюч». Издательская политика «Дрюч» допускала публикацию практически любых гадостей и сплетен, но даже оттуда Жору Члиянца регулярно увольняли за «компрометацию издания». Впрочем, Жора не унывал и восставал как феникс из пепла.

Анжела нуждалась в утешении — Жора с радостью взял на себя эту обязанность. Примерно на четвертой рюмке водки Анжелу прорвало. Она рассказала все — про странные несчастные случаи, про охранную миссию Женьки Семицветовой, а также про то, что отныне у Семицветовой новое задание — своими руками оформить сексапильного коновала на больничную койку…

Жора слушал, затаив дыхание. В воздухе все отчетливее попахивало сенсацией…

Женька оделась и спустилась вниз. Здесь ее ждал сюрприз, про который она позднее рассказывала подругам с использованием выражений типа «как поленом по башке».

Возле барной стойки сидела девушка, которую иначе как в сарафане и кокошнике и не представляешь. Кровь с молоком, коса в руку толщиной, косая сажень в плечах, гренадерского роста — и при этом идеально правильные черты лица, ярко-голубые глазищи и джинсовая мини-юбка, едва не лопающаяся на крутых бедрах.

Красавица сурово смерила оробевшую Женьку взглядом и столь же сурово поинтересовалась:

— Ну, и чо ты себе думать?

Женька стала пятиться к выходу, но тут красавица рявкнула:

— Куда! А ну, сядь.

Женька осторожно обошла стойку с другой стороны и села на краешек табурета. Красавица пытливо заглянула Женьке в глаза.

— Как зовут?

— Же… Евгения Васильна…

— Ага.