Это случалось не раз и не два, а десятки раз. В конце концов Люська плюнула на них вовсе и звонить перестала. Если они договорились встретиться после работы — то и Бог с ними. Приятелей у нее, слава Богу, в Москве хватало, уж если заскучает, то всегда найдет, с кем провести время… А Жанка уверенно продолжала тянуть Алину на свою сторону. Пользуясь тем, что Люська не курит, она по сто раз на дню звала Алину в кухню:

— Алин, пойдем, подымим? — после чего они удалялись и закрывали за собой дверь, чтобы дым не попадал в комнату. Покурив, они еще «по инерции» сидели на кухне часа полтора-два и дружески беседовали — все еще с закрытой дверью. Люську, разумеется, в свою компанию не приглашали, о ней как бы забывали.

В принципе, Люська понимала, в чем дело. Она была сторонницей дружбы на равных, а не на уровне «звезда и ничтожество». Жанку же это не устраивало, ей нужно было постоянное подтверждение своей звездности. В лице Алины она, тем самым, нашла идеальную кандидатуру. Алина была из серии подруг-«милашек». Она нужна была Жанке как раз для того, чтобы поддерживать ее самомнение. Благодаря такой вот добренькой и миленькой девочке эта звезда продолжала звездить, ведь Алина не уставала повторять: «Ой, Жан, ну ты и правда королева! Ну, ты в своем репертуаре! Ох, как всегда, красотка! Просто глаз не оторвать!» Причем Алина могла вовсе не думать так, как говорит, — но почему бы не сделать человеку приятное?.. Это являлось главным Алининым недостатком — она была слишком уж поддающейся, зависимой от чужого мнения. Ладно, если она попадала под хорошее влияние — а если под дурное?..

Люська замечала, что Алина — нехотя и не совсем осознанно — все больше и больше отдаляется от нее, постепенно становясь Жанкиной тенью. Люську это не устраивало, но переть против стальной Жанкиной воли она тоже не могла. Она не желала никого тянуть на свою сторону, ей хотелось, чтобы с ней просто дружили… Люська стала ловить себя на мысли о том, что периодически раздражается даже на Алину, на вот эту ее бесхребетность, мягкотелость, за то, что она вечно идет у Жанки на поводу. Это огорчало ее, поскольку она искренне любила Алину и не хотела, чтобы их дружба разрушилась, как это случилось с Жанкой.

В общем-то, Алина по жизни была покладистым и мирным человеком. Она прекрасно находила общий язык даже с Лилей и не уставала от нее, в то время как Жанка с Люськой за глаза называли свою эксцентричную соседку «человек-овца», поскольку та постоянно меняла то работу, то мужчин, вечно сидела без денег, но полная радужных мечтаний и надежд — о большом уме это явно не свидетельствовало.

Ее невеселые размышления прервал телефонный звонок. Она взглянула на номер — Андрей! — и тут же торопливо ответила:

— Алло!

— Люсь, — как-то заторможенно сказал Андрей, забыв поздороваться, — ты сейчас дома?

— Дома, а что?

— Можешь спуститься? Я в машине у твоего подъезда…

Люське полагалось бы обрадоваться, но она почему-то испугалась.

— Что случилось, Андрюш? Ты в порядке? Почему ты не позвонил, прежде чем выехать?

— Все расскажу, — устало ответил Андрей, — ты спускайся.

Люська стремительно вылетела из квартиры прямо в легком халатике, хлопнув дверью, забыв даже переобуть домашние тапочки на что-то более уличное и не предупредив девчонок. Стремглав сбежала по ступенькам и выскочила из подъезда в морозный ноябрьский воздух. Машина Андрея действительно стояла под окнами. Люська подбежала к ней, торопливо открыла дверцу и плюхнулась рядом с Андреем на переднее сиденье.

— Что случилось?! — выпалила она, беглым взором оглядывая любимого — цел ли, здоров ли, все ли у него в порядке, переборов в себе желание дотронуться до него рукой, словно проверяя, не мираж ли это.