– Потому что ты ему понравилась, – доверчиво рассказывала Анюта. – Он, как только ты поселилась, все глаза в своем окне проглядел. Я-то неслепая, вижу.

– А я слепая, – призналась Катерина, – минус два. Очки не ношу из принципа, – здесь она соврала. – До сих пор не знаю, поздоровался со мной тот тип в шляпе или просто головой мотнул.

– Какой тип?! – Анюта отодвинула в сторону пустую упаковку от диетического творожка. – Гадость необыкновенная. – Она вытерла пальцами губы. – Как вы там, в своем городе, этим питаетесь?

– Тот, – Катерина глазами указала на соседний огород, где мотылялся мужик в светлом костюме. – Может, я тоже ему понравилась? Он весь день торчит на солнцепеке и не уходит.

– Ему? – Анюта привстала и выпучила глаза. – Слепуха ты, слепуха!

– А я и не скрываю, – обиделась Катерина, но уминать картошку не перестала.

– Этому типу понравиться довольно сложно, – заявила Анюта.

– Вот и я о том же, – вздохнула Катерина, – мне нравятся такие: молчаливые и обходительные.

– Хорошо, что хоть какие-то нравятся, – обрадовалась соседка. С приездом дачницы у нее появилась идея фикс – выдать ее замуж. Нельзя лишать человека счастья. Что это она одна живет и радуется, когда другие бабы любят и мучаются?! – Ему понравиться невозможно, – объяснила Анюта, – он же чучело.

– Чучело?! – изумилась Катерина. Вот так всегда, только ей попадется нормальный мужчина, как сразу окажется чучелом. – Не может быть. – Она прищурила глаза и уставилась в окно. – А такой импозантный, вдумчивый, в нем сразу чувствуется родственная душа…

– Импозантный у нас писатель, – засмеялась Анюта, открывая коробку с конфетами, – есть и гламурная особа. Ты с Любкой еще не познакомилась? – Катерина мотнула головой. – Это она у нас писателя огламуривает, прохода ему не дает. Поставила себе во дворе шест, танцует на нем стриптиз по понедельникам. Спросишь, почему по понедельникам? А! У нее бизнес-план по огламуриванию расписан на всю неделю. По вторникам она голышом бегает под его окнами. По средам у Любки водные процедуры: до обеда она в бикини щеголяет, после – в тайге, нет, в танге с поясом, который называется юбкой. По четвергам… Забыла, что по четвергам, сама увидишь. А ты сидишь и рассусоливаешь: родственность души да родственность души. Чучело он, одним словом!

Не может быть! Катерина проводила соседку и направилась к забору. На соседнем участке того самого импозантного писателя продолжал стоять тип в шляпе. Она приблизилась к забору и тихо прошептала типу:

– Извините, пожалуйста, и не обижайтесь, если я спрошу, не чучело ли вы?

Она прикрыла рукой рот и замерла. Тип, как ей показалось, горько усмехнулся и покачал головой. Катерина вздохнула и направилась к крыльцу. Он не может быть простым чучелом, в нем гораздо больше человечности, чем в этом писателе, который снизошел до нее одним кивком. «Если он чучело, – решила Катерина, – то необыкновенное! И я стану с ним общаться. По крайней мере, теперь есть кому доверить свои секреты. Он уж точно не разболтает».

Калитка скрипнула, Катерина вздрогнула и обернулась. Никого не было: ни людей, ни животных. «Очень хорошо, – подумала Катерина, – наконец-то я смогу спокойно дочитать роман». Она подошла к калитке и заперла ее на засов, после чего залезла под крыльцо и достала метровую сучковатую палку. Если запертая калитка предназначалась для непрошеных гостей, то сучковая палка была приготовлена для незнакомца Семена.