И когда я ясно дала понять, что он перешел очерченные мной границы и я настолько зла, что готова уйти от него, он невольно оказался меж двух огней. Бэрронс не хотел давить на меня, понимая, что иначе я исполню свою угрозу, – и знал, что я могу найти татуировку, которую он уже сделал, и тогда все равно уйду.

Он пометил меня, ничего не сказав мне и не спросив моего согласия, пометил, как собственность. Как свою собственность – об этом свидетельствовала хренова буква «Z» у основания моего черепа.

Я провела по татуировке подушечками пальцев. Рисунок был чуть теплее, чем кожа вокруг него. Я вспомнила, как лежала в той чертовой пещере, каждой частичкой своей души жалея о том, что не позволила Бэрронсу сделать мне татуировку.

Если бы он не сделал тату, я бы сейчас была уже мертва.

Забавно, именно то, из-за чего я угрожала бросить его, если он это все-таки сделает, спасло мне жизнь.

Я смотрела на себя в зеркало, страстно желая, чтобы хоть что-то в моей жизни было настолько же четким и ясным, как мое отражение.

Ровена ошибалась. Как же она ошибалась… Существуют только оттенки серого. Черный и белый – это всего лишь высокие идеалы, создаваемые нами, стандарты, с помощью которых мы судим об окружающем мире, и карта, где мы в соответствии с этими стандартами пытаемся найти свое место. Добро и зло, в чистейшей своей форме, недостижимы. Мы никогда не сможем понять и удержать их, точно так же как это не получится с иллюзиями Фейри. Мы можем только стремиться к ним, стараться их достичь и надеяться на то, что мы не потеряем этих ориентиров и не заблудимся во тьме без направления и цели.

А вот сила существует. И если вы ее не используете, значит, это сделает кто-то другой. Вы можете творить с ее помощью, а можете и уничтожать. Творение – это добро. Уничтожение – зло. Этого мне пока что достаточно.

Я чувствовала копье: оно находилось где-то позади меня и тихо щекотало мои чувства ши-видящей.

Я снова могла ощущать Объекты Силы. У меня была нормальная человеческая сила и способность к регенерации. Это была я: сто процентов МакКайлы Лейн, к счастью или наоборот.

Я вернулась – и была рада этому. Я надеялась лишь на то, что мясо Невидимого прошло сквозь меня, не оставив следов.

Жизнь не бывает черной или белой. И ближе всего к этим цветам мы подбираемся лишь тогда, когда надеваем соответственно окрашенную одежду.

Я оделась, спустилась вниз и открыла магазин, начав рабочий день.

День оказался загруженным.

Шел дождь, но не сильный. Я нашла мобильный, который Мэллис оставил на аллее, когда похитил меня. Телефон лежал на стойке возле кассового аппарата вместе с моими ботинками, курткой и сумочкой; наверное, отправившись меня искать, Бэрронс нашел все эти вещи. В телефоне осталось всего две черточки заряда, поэтому я достала зарядное устройство и принялась «кормить» мобильный: я больше не могла позволить себе легкомысленно относиться к телефонам. Мне до конца дней моих хватит воспоминаний о том мобильнике, который я утопила в небесно-голубом бассейне, когда была еще глупой молоденькой девочкой.

Ботинки и куртку я отправила в мусорный бак вместе с остальной одеждой, которая была на мне во время заключения под Бурреном. К этим вещам прикасался Мэллис, они воняли вампиром, и я никогда бы не надела их снова.

Браслета на конторке не оказалось. Я невесело улыбнулась. Бэрронс знал, что я не могу не понять намеков Мэллиса по поводу того, что был какой-то другой способ отыскать меня. Хорошо, Бэрронс правильно оценивал мои мыслительные способности. А с чего бы ему меня недооценивать?

К четырем часам дня в магазине побывали около шестидесяти покупателей.