Он немного отвлекся от грустных мыслей, которые одолевали его всякий раз, когда он вспоминал о своей Тэсс. Он повернулся к Седрику Пьюго:

– Ты понимаешь женщин, Пьюго?

Кузнец рассмеялся в ответ. Другим непременно захотелось узнать, чем его насмешил господин. Пьюго повторил слова графа на валлийском, и все присоединились к веселью.

– Так что же, никто не понимает? Мы все можем остаться в дураках?

Один из пастухов что-то ответил. Когда Бренн спросил Пьюго, что он сказал, тот охотно перевел:

– Он говорит, что мужчины и женщины не могут понять друг друга, и в этом великая тайна жизни, потому что если они разгадают друг друга, то потеряют всякий интерес к жизни. Только мысль о том, что тебя ждет приключение, помогает сохранить брак.

Он подумал и добавил:

– Да, перед появлением моего младшенького меня очень тянуло на приключения.

Он улыбнулся:

– Руфус прав. Все дело в том, что нами движет интерес, ожидание нового. Давайте выпьем за то, чтобы мы никогда не теряли вкуса к приключениям!

После этого разговор еще более оживился. Даже не зная валлийского, Бренн понимал, что тема вызвала горячий интерес. Он дал знак Карну подать еще эля. Они выпили за здоровье графа, за здоровье его жены, а потом за счастье их нового дома.

Бренн решил, что пора уходить, когда они хотели выпить за здоровье их нового флюгера.

Было начало двенадцатого. На небе серебрилась полная луна. Деревня погрузилась в какой-то мерцающий свет, который придавал пейзажу почти неземную красоту. Когда Бренн остановился на волшебном мостике, ему показалось, что он слышит топот маленьких ножек и тихий чарующий смех.

Дорога домой немного прояснила его голову, тяжелую после эля. Он уже направился к коттеджу, но в последний момент передумал и решил взглянуть на особняк.

Лунный свет отражался от новой крыши и от водной озерной глади. Бренн немного отступил от тропинки, чтобы получше рассмотреть дракона, гордо восседавшего на куполе.

Вдруг он услышал, как дверь в коттедже тихо распахнулась. На пороге показалась Тэсс в своем золотистом платье для верховой езды. Она заплела волосы в косы и была босиком.

Он уже хотел окликнуть ее, когда заметил, что она держит в руках тетрадь и чернильницу.

Какого черта она делает в такой поздний час?

Тэсс направилась к дому.

Бренн последовал за ней. Он двигался довольно громко, но она была так поглощена собой, что не замечала ничего вокруг. «В этом-то все и дело», – с горечью подумал он. Она могла игнорировать его, в то время как он был не в силах сдерживать себя, ощущая ее присутствие. Он жаждал ее, он мечтал о ней...

Она тихо прошествовала по тропинке. В кустах вдруг послышался шорох. Она замерла и прислушалась.

Ревность подняла свою голову, гипнотизируя тяжелым взглядом сознание Бренна. Неужели она отправляется на свидание с любовником? Он вспомнил, как его съедала горечь, и злость при мысли о Тэсс и капитане Дрейкотте, и приказал себе успокоиться. Тэсс не поступила бы с ним так.

Она верила в то, что слово чести много значит. Да, она совершила ошибку, согласившись сохранить проступок Нейла в тайне, но для этого у нее были веские причины.

Майлз выскочил из кустов. Тэсс вздрогнула, а потом рассмеялась:

– Мне надо было бы знать, что это ты.

Кот замурлыкал, завидев Бренна, но Тэсс, не замечая ничего вокруг, двинулась дальше, хотя он стоял всего в десяти футах от нее.

Она поднялась по лестнице, кое-как прислоненной к стене дома, чтобы взглянуть на то, как идут работы. Рабочие начали освобождать дом от строительных лесов еще вчера, но часть конструкции, включая эту лестницу, так и оставили неразобранной. Все очень торопились, соблазненные перспективой поскорее промочить горло элем после тяжелого дня.

– Тэсс, – произнес Бренн, который хотел положить конец этой игре.