Абзац, апостроф и параграф!

- Короче перестраховщик был ваш сэльд, - сделала я вывод.

Снежик никак не прокомментировал мое высказывание, решив, что важнее продолжить свой рассказ:

- Когда сэльдине Юалии исполнилось двадцать восемь, она была представлена ко двору.

- Не поздно? - уточнила просто из любопытства.

У нас как бы совершеннолетие пораньше наступает.

Снежик пояснил:

- Это возраст, с которого нам дозволяется спиртное.

Я посмотрела на него, посмотрела на бутылки, поняла, что по снежиковским меркам мне как бы еще нельзя, а потому торопливо подтянула бутылки поближе, недвусмысленно намекнув, что не отдам, и торопливо перевела тему на более интересный момент:

- Вы влюбились?

Но с сомнением поглядев на меня, Эйн вопросил:

- Виэль, вам ведь еще нет двадцати восьми?

- Шеф, даже не думайте, без спиртного на должности вашего секретаря я просто не выживу, так что... Короче, чего там дальше было?!

Видимо решив махнуть рукой на то, что спаивает малолетку, Эйн продолжил:

- Да, я был безумно влюблен в Юалию. Всепоглощающе. Восторженно. Она казалась глотком свежего воздуха среди легко доступных леди, что были готовы остаться наедине со мной с первого моего взгляда... В те времена я был любимцем женщин.

- Ну, можете быть уверены, что эти времена уже вернулись, - догадываясь, что повлечет за собой сегодняшний отказ передать корону Харнису, уверенно заметила я.

- Вы думаете? - оживился Эйн.

- Более чем уверена, - заверила его.

Потом вспомнила его выпад с леди Йартау, и простонав, выпила снова.

- Виэль, что вас так расстроило? Харнис?

Я промолчала, недовольно глядя на начальство и сделала еще глоток. Потому что иногда лучше пить, чем говорить.

И тут лорд Эйн неожиданно резко, словно порыв урагана, рванулся вперед, ко мне, замер, держась за решетку ледяными пальцами, от которых по железу вверх и вниз узоры изморози пошли и прорычал:

- Лавина раздери! Виэль, если я вам приволоку его голову, вы успокоитесь?

С некоторой заторможенностью, свойственной совершенно пьяным людям, я поняла - принесет. Прищурилась, глядя на начальство, икнула, понимая, что кто-то уже упился, и подавшись вперед, ближе к снежику, но не так, чтобы достал, поинтересовалась:

- А что потом?

Задумался, убрал ладони с решетки, сел. Поднял упавшую бутылку, брезгливо стряхнув капли пролившегося вина, посмотрел на меня, и неожиданно спросил:

- А какая разница?

Посмотрела в ответ, пожала плечами, поняла что шатаюсь, легла на бок, подоткнув платье, чтобы поудобнее было, подперла голову согнутой в локте рукой и, сделав еще один глоток, ответила:

- Да никакой. Только учтите - сдадитесь, проиграете этому Харнису, и я вас уважать не буду.

С этими словами рука моя опустилась, бутылка с тихим звоном легла спать, но прежде чем, я осознала, что вино подтекает, потому как до половины все же не допила, я уже тоже спала.

В тишине.

***

И вот сплю я, сплю, и сквозь сон слышу неожиданное сказанное женским голосом:

- Девчонку нужно убить.

Нехилый себе такой сон.

- Она в недосягаемости.

- Она плохо влияет на солдафона.

- Это уже все поняли.

И тишина.

Я вообще могла бы сделать вид, что сплю, но как-то привыкла взирать в лицо проблемам, а потому резко и неожиданно для врагов села.

Искрящаяся как снег на морозе ледяная леди в белоснежном платье с высоким воротом, подпирающим ее белоснежную прическу ойкнула от неожиданности, развернулась и бросилась прочь, прикрываясь веером. Зеленомордый мужик, кажется из обслуги данного дома, охнул и тоже попытался скрыться в сумраке. Я была несколько не за, но и преследовать его поостереглась, а потому заорала не своим голосом:

- Шееееееееееееееееееееееееееееееееф!

Видимо, потому что голос был не мой, начальник и не примчался на зов подчиненной.