|
Молодая дама была одета по последней моде – ведь около 1867 года подул и другой ветер: начался бунт против кринолинов и огромных шляп. Глаз наблюдателя мог бы рассмотреть в подзорную трубу пурпурно красную юбку, почти вызывающе узкую и такую короткую, что из под темно зеленого пальто выглядывали ножки в белых чулках и черных ботинках, которые деликатно ступали по каменной кладке мола, а также дерзко торчавшую на подхваченной сеткой прическе плоскую круглую шляпку, украшенную пучком перьев белой цапли (шляпы такого фасона лаймские модницы рискнут надеть не раньше, чем через год), тогда как рослый молодой человек был одет в безупречное серое пальто и держал в руке цилиндр. Он решительно укоротил свои бакенбарды, ибо законодатели английской мужской моды уже двумя годами раньше объявили длинные бакенбарды несколько вульгарными, то есть смешными на взгляд иностранца. Цвета одежды молодой дамы сегодня показались бы нам просто кричащими, но в те дни весь мир еще захлебывался от восторга по поводу изобретения анилиновых красителей. И в виде компенсации за предписанное ему благонравие прекрасный пол требовал от красок не скромности, а яркости и блеска. Но больше всего озадачила бы наблюдателя третья фигура на дальнем конце этого мрачного изогнутого мола. Фигура эта опиралась на торчащий кверху ствол старинной пушки, который служил причальной тумбой. Она была в черном. Ветер развевал ее одежду, но она стояла неподвижно и все смотрела и смотрела в открытое море, напоминая скорее живой памятник погибшим в морской пучине, некий мифический персонаж, нежели обязательную принадлежность ничтожной провинциальной повседневности. 2 В том (1851) году в Англии на 8 155 000 женщин от десяти лет и старше приходилось 7 600 000 мужчин такого же возраста. Из этого со всей очевидностью следует, что, если, согласно общепринятому мнению, судьба назначила викторианской девушке быть женою и матерью, мужчин никак не могло бы хватить на всех. Э. Ройстон Пайк. Человеческие документы викторианского золотого века Распущу на рассвете серебряный парус, Понесет меня ветер по буйной волне, А зазноба моя, что любить обещалась, Пусть поплачет по мне, пусть поплачет по мне. Английская народная песня – Дорогая Тина, мы отдали дань Нептуну. Надеюсь, он нас простит, если мы теперь повернемся к нему спиной. – Вы не очень галантны. – Как прикажете это понимать? – Я думала, вы захотите, не нарушая приличий, воспользоваться возможностью подольше подержать меня под руку. – До чего же мы стали щепетильны. – Мы теперь не в Лондоне. – Да, скорее на Северном полюсе. – Я хочу дойти до конца мола. Молодой человек, бросив в сторону суши взгляд, исполненный столь горького отчаяния, словно он навеки ее покидал, снова повернулся к морю, и парочка продолжала свой путь по Коббу. – И еще я хочу знать, что произошло между вами и папой в прошлый четверг. – Ваша тетушка уже выудила из меня все подробности этого приятного вечера. Девушка остановилась и посмотрела ему в глаза. – Чарльз! Послушайте, Чарльз! Вы можете разговаривать подобным образом с кем угодно, но только не со мной. От меня вы так легко не отвяжетесь. Я очень привязчива. – Вот и прекрасно, дорогая, скоро благодаря священным узам брака вы сможете всегда держать меня на привязи. – Приберегите эти сомнительные остроты для своего клуба. – Она с напускной строгостью повлекла его за собой. – Я получила письмо. – А а. Я этого опасался. От вашей матушки? – Я знаю, что после обеда что то случилось… Прежде чем Чарльз ответил, они прошли еще несколько шагов; он было намеревался ответить серьезно, но потом передумал. – Должен признаться, что мы с вашим почтенным родителем несколько разошлись во мнениях по одному философскому вопросу. |
