Пройдя по длинному темному коридору, я заглянула в комнату и смахнула выступившие слезы. На все это было больно смотреть. Как же больно. Здесь мы спали, здесь занимались любовью, здесь сидели, обнявшись, на полу, а здесь целовались, стоя у окна… Бросив барсетку на диван, я подошла к Сашиному пиджаку, висящему на стуле, прижала к груди его рукав, прошептала:

— Эх, Сашка, Сашенька, что же ты наделал?! Ну что же ты наделал?!

Почувствовав что-то странное, я выпустила рукав, посмотрела на пиджак и в испуге отпрянула. Если не ошибаюсь, утром, когда Сашка уходил на так называемую работу, он был именно в этом пиджаке! А может, их у него два?! Хотя нет, второго я не видела… Сердце бешено заколотилось, я выскочила из комнаты, чтобы найти бабу Глашу. В коридоре я услышала голоса, доносящиеся из кухни. Замерев на мгновение, я побежала. Побежала! Г обежала? Побежала, потому что один из этих голосов принадлежал Сашке…

Я не ошиблась. За кухонным столом сидела трое, один пьянее другого. Вусмерть пьяна; баба Глаша, которая явно позабыла про CBOЙ возраст. Не менее пьяный Сашка и точно такой же тепленький мужчина, который по сценарию, составленному Игорем, должен был убить Сашку. Если мне не изменяет память, г его кармане должен лежать аванс, полученный за Сашкину смерть. Увидев меня, они дружно замерли с открытыми пьяными ртами и смотрели на меня, словно на приведение.

— Сашка! — Я бросилась к Сашке на грудь и принялась целовать его. — Сашка, Сашенька, родной ты мой!!!

— Ольга, откуда ты взялась? Мы думали, что ты уже не вернешься, — проворчал Сашка пьяным голосом.

— Поэтому напились?

— С горя.

— Оно и видно!

— Просто мы тут поминки отмечаем…

— Я так и поняла.

— А ты хоть знаешь, чьи поминки?

— Конечно, знаю. Твои, родной, твои.

— А откуда ты знаешь?

— Теперь я знаю про тебя все или почти все.

Я перевела взгляд на мужчину, сидевшего рядом с Сашкой.

— И вас я знаю.

— Откуда?

— Я вас видела.

— Где?

— На лавочке, у бара. Я слышала, как вы разговаривали с Игорем, и видела, как он давал вам конверт с деньгами.

— Было такое, — улыбнулся мужчина и вновь приложился к самогонке.

— Это Серега. Мой лучший друг. Я тебе потом про него расскажу, — улыбнулся Сашка.

Посмотрев на несколько пустых бутылок самогонки, я укоризненно качала головой:

— Ай, баба Глаша. Нехорошо! Опять ты народ спаиваешь.

— Да я не спаиваю, сами они спаиваются. Это они меня спаивают, а не я их.

Взяв Саньку за руку, я потащила его в комнату и, закрыв дверь, набросилась на него так, словно не видела его тысячу лет…

— Я тебя люблю, — шептала я, целуя его в губы. — Пьяная ты морда, если бы ты только знал, как я тебя люблю… Самогонщик ты хренов…

— А что мне оставалось делать, если ты дома не ночуешь, шляешься неизвестно где!

— Я не шлялась, я хотела тебе помочь.

— Как это?

— Я хотела поехать на улицу Международную. Господи, ты даже не представляешь, как я хотела поехать на эту улицу!

Сашка слегка от меня отодвинулся и посмотрел ничего не понимающими глазами:

— Ты что несешь?

— Ничего. Я же сказала, что все про тебя знаю. Ну, может быть, не все, но почти все.