— С чего ты взял?

— Ну если в Штаты рожать приехала…

— У нее что, семья обеспеченная? Отправиться родить в Америку не каждому по карману. Дорогое удовольствие.

Я не спрашивал насчет семьи. Но тут и дураку понятно, что семейка не рабоче-крестьянская… Это же все денег стоит. Перелет, клиника…

— А жила она где?

— Я так понял, у нее там родственники.

— А что она ночью делала в лесу, да еще на таком сроке беременности? Ты же сам говорил, что лежал под мостом вообще где-то у черта на куличках.

— Это я тоже не спрашивал. Какая разница? Главное, что она была в нужное время и в нужном месте. Если бы тогда там не было ее то теперь бы здесь не было меня. И вообще Игорян, хватит! Я же сказал, что она мне жена по-другому я ее просто не воспринимаю. Родная она мне, единственная — и все тут.

— Как скажешь. Только я бы на твоем месте не торопился. Сам знаешь, поспешишь — людей насмешишь.

— Давай каждый из нас будет на своем месте. Ты на своем, а я на своем. Ты вон со Светкой пять лет живешь и нормально.

— Ты не учел, что я еще пять лет за ней ухаживал. Пять плюс пять будет десять.

— Ну кто же виноват, что ты такой тяжелый на подъем!

— Я не тяжелый, просто я знаю, что спешка нужна в любом случае, но только не в этом.

— Ладно, Игорян, замяли. Я же сказал, что не хочу обсуждать эту тему. Давай поговорим лучше о делах.

— Дела делами. Ты лучше скажи, как твое ранение?

— Ранение как ранение. Ты же знаешь, что на мне все заживает как на собаке.

— Это точно. Помнишь свою первую пулю?

— Ну ты вопросы задаешь. Хоть стой, хоть падай. Как же я могу первую пулю не помнить! Она у меня насквозь прошла. До сих пор бочина иногда ноет. Я тогда в больничке двое суток провалялся, не больше. Врач когда увидел, что я посдирал все капельницы и собрался домой, дар речи потерял.

— Я смотрю, теперь та же ситуация. Ты, Сашка, зря со своим здоровьем в такие игры играешь. Оно у тебя одно. С ним поаккуратнее надо. Если не будет здоровья, никакие деньги не нужны.

— А у меня уже и так ни хрена не осталось. Ни здоровья, ни денег!

— Санька, а может, уже пора успокоиться?

— Успокоиться, говоришь?! Что ж мне теперь до конца жизни в коммуналке жить и на общественном транспорте ездить?! Ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда так не жил. Еще недавно по Москве на «мерсе» рассекал, обедал в «Метрополе» и в казино пару штук баксов за ночь мог оставить. Было такое, было?!

— Было. Что же об этом всю жизнь, что ли, вспоминать?!

— А по-твоему, надо смириться и прозябать в этом говне.

— Но живут же люди…

— Люди пусть живут. Если они так живут, значит, эти самые люди ничего больше не видели. Для них это норма жизни. Я так не могу. Думаешь, мне приятно в этом гадюшнике жить, сидеть в общаковом туалете и слушать, как по ночам бегают крысы… А теперь я человек женатый. Мне стыдно, что я жену в такой дом привел. Сразу видно, что она из довольно обеспеченной семьи. Папашка у нее, наверное, крупный бизнесмен, если свое чадо в Америку рожать отправил. Представляешь, каково ей тут?

— Тогда пусть ее папашка вам новую квартирку и справит.

— Ты что?! Я никогда за чужой счет не жил и не собираюсь. Я не альфонс и альфонсов на дух не переношу.

— А ты ей рассказывал, что с тобой произошло?

— Нет. Я в жилетку плакаться не умею, а на жалость давить — тем более. Женщины должны знать только приятные стороны в жизни, а с неприятными мужчины должны справляться сами.