Парень как-то рысьим газом осмотрел его и вдруг сказал: мы ее не отпустим. Она нам самим нужна. Но если вы заплатите выкуп... мы ее продадим, так и быть!

Сначала Митя хотел возмутиться такой наглостью, но понял, что он будет выглядеть замшелым дураком перед этим совсем молоденьким парне, скорее всего - операторе, и спросил: сколько?

Парень опешил, потому что сболтнул за так, ну, десять процентов за то, что важный хмырь купит бутылку и его можно будет провести... Но так? И парень назвал , как он считал, колоссальную сумму: пятьдесят...

Хмырь ни слова не произнес, полез в карман клевого синего велюрового пиджака и достал деньги: пожалуйста, - сказал он, - может быть, еще?

Парень - оператор ( Митя верно угадал его профессию и возраст: девятнадцать) схватил деньги, крикнув на бегу, - спасибо!

- и исчез. Митя волновался так, как, пожалуй, не волновался, ожидая Анну Шимон на ньюйоркской стрит...

И тут появилась Вера, которую за руку вел парнишка.

- Вот,- сказал он, - получайте покупку!

Ему жутко нравилась эта игра и нравился это красивый иностранного вида человек, роскошно одетый. Вера увидела Митю и сразу пошла к нему. Парень крикнул: о,кей! - и растворился в коридоре.

Вера спросила с улыбкой, - ты теперь меня уже покупаешь?

Митя пожал плечами: а что делать? Если тебя так не выпускали. Поедем?

Она кивнула. Они сели в машину и помчались, куда митины глаза глядели или не глядели, но он вспомнил одно место...

А Нэля уже начала печь пирожки, - на дорогу, - и пирог, - на ужин. Митя должен скоро приехать, - не в двенадцать же они заканчивают работу?.. Хотя она не знает редакций... Она ничего не знает. Это вдруг ее огорчило и она, сев на стул, руками в муке стала утирать слезы, внезапно закапавшие из глаз. Бедная Нэля.

Бедные - все...

- Это мой Фишка, - любовно сказал Митя, когда они подошли к машине. Привет, Фишка, - откликнулась Вера, - твой хозяин с тобой дружит?..

Подобным вступлением Вера как бы заявляла, что сегодня она не хочет ничего помнить, - белый чистый лист я накануне отъезда.

Митя потихоньку вздохнул: с такой Верой каши, как говорится, не сваришь никакой. Все окончится светским трепом, А ему хотелось найти и сказать какие-то очень важные слова, чтобы она ждала его опять так, как те три года.

Но она задала форму общения и Мите ничего не оставалось, как покориться. Будто позади ни обид, ни страстей... а впереди - синее море и белый океанский лайнер.

Он взглядывал на нее время от времени и видел, что лицо у нее довольное и как бы тайно улыбающееся, и подивился тому, как мгновенно она может меняться.

Вчера - это была несчастная, глубоко любящая женщина, сегодня

- веселая юная девица, у которой на уме разве что - флирт, не более. Это и обнадеживало как-то, а вроде бы наоборот - толкало в пространство никаких отношений... Он решил везти ее на Лосиный остров. Там сейчас никого нет и они смогут побыть там. Но с сегодняшней Верой вряд ли что получится. Она забыла, что он завтра улетает?..

Она не забыла, ничего не забыла, но сказала себе: не будь расхристанной дурочкой, каковая ты есть. Таких перестают любить. Таких бросают. С такими не считаются. О таких забывают через минуту, как перестают видеть. ... Не-ет, Митенька, любимый, с тобой нельзя быть честной!.. Она будет сегодня тверденькой и кусачей, как железка на морозе. Дотронься - и прилипнешь навеки, а

станешь отдирать, - отдерешь с кровью и мясом. Вот так уж, прости милый...

И Вера часто смеялась на любое почти слово, закидывая на красные подушки Фишки апельсиновые волосы. Митя видел ее белую, длинную, с длинными пальцами руку, которая плавно двигалась в

пространстве машины: то поправляла притемненные очки, то барабанила по стеклу, то закладывала рассыпающиеся волосы за ухо.