Нельзя сказать, что Рита дочь не любила. Насколько могла - любила. И рикошетом в дочь отлетала обида и злость на Митьку и на Анатолия, - на мужиков. А уж на ласковость Рита не была спо

собна вообще. Что умела Рита, так это с полной отдачей трахаться

с мужиками. Лишь бы у него там все хорошо работало, - что еще

надо? А всякие там любови-моркови... - нет их!

На Анечку посмотрела сейчас внимательно и поразилась, до чего же хороша! Загранный ребенок из рекламы! Длинные волосы, густющие, волнами до плеч, темнозолотые... Глаза светлосерые до висков, бровки как выписанные, капризный рот и твердый подбородок!..

Митька! Только в ребячьем девчачьем облике! Надо же, как получилось!

У Риты зароились мысли-мыслишки. Анатолия она не вернет, это ясно, а Митю?.. Надо крепко подумать. В тот раз Анька была еще совсем крошка... Но, что за баба Леля?..

Рита крикнула матери в кухню: мам, иди сюда! Что ты там торчишь? Раиса появилась с тарелками: холодец, салат, капуста квашеная... Запыхалась и предупредила: это еще не все, знаешь, сколько я наготовила!

- Ладно, с готовкой, - сказала Рита, - ты мне лучше скажи, что это за "баба Леля"?

Раиса как вошла - поняла, о чем дочь будет спрашивать, - увидела обезьяну в руках Анички...

- Вот я сейчас все занесу, поставлю, выпьем рюмочку за приезд и расскажу. Такое смаху нельзя.

Пока Раиса таскала из кухни на стол, Рита достала из чемодана отрез на платье - яркий шелковый, платок, тоже яркий, с модным люрексом, и тапочки, мягкие пушистые! - хоть на улицу выходи! - и положила перед матерью.

Та заохала от восторга, а сама подумала, не очень-то Ритка рассщедрилась. Отрез! На кой ляд ей этот отрез? Она шить понесет?

Платить надо!.. Ну, платок... Тапочки... Могла бы и кофту, и пальто, у Раисы пальто совсем худое стало - семисезон... Ладно, и на том спасибо.

Раиса обиделась. Рита заметила, что мать недовольна подарками и сказала: мам, я

тебе еще привезла, не помню, где лежит... Достану, не беспокойся...

- А чего мне беспокоиться? - Чего-то совсем разобиделась Раиса,

- мне беспокоиться некогда. Мне надо ребенка кормить и ростить.

Вот и все мое беспокойство. Ты удовольствие получала да раз побеспокоилась, - родила, а я уже двадцать по двадцать беспокоюсь...

- Что, считаться начнем? - Спросила Рита с вызовом, - Давай посчитаемся! Я тебе, ох какой счетец предъявлю! Только начну!

- Да, ладно, ладно, чего ты? Сказать ничего нельзя - сразу на дыбки! Чего ты? - Пошла на попятный Раиса, вспомнив, что дочь всего как час или два дома, и вообще, не надо с ней ссориться! - жить-то вместе будут... А добра она навезла, я-те дам! И хорошо! Будет, что продать, ежли занадобится...

Раиса сказала, - давай, дочь, со свиданьицем!

Они выпили. Раиса сладенько обратилась к внучке: Аничка, пойди, деточка, поиграй в комнатку. Ты ведь покушала? Хочешь, возьми пирожок с повидлом... Мы тут с мамою твоей побеседуем...

Аня взяла послушно пирожок, забрала пакет конфет и ушла.

А Раиса рассказала Рите про "бабу Лелю". Она от Митьки, - его, говорит, тетя... Может, мать?

Рита очень внимательно выслушала эту странную историю и не могла в ней разобраться. Что это не мать Митьки, - точно, точнее некуда! Он не москвич, мать у него где-то на юге, то ли в Одессе, то ли в Севастополе, или Ялте?.. Рита не помнила. Мать, ко

нечно, могла приехать... Но тогда, когда ее сын в Америке?..

Нет, это не митина мать.

Тетка?.. Кажется, он говорил, что в Москве у него родных нет...

Рита разозлилась.

Откуда она что знает? Кто ей что рассказывает? Трахнул и таков. Какие разговоры о родственниках! Плохо, что кто-то еще знает! А ей-то что? Нет, ей есть - ЧТО! Она не потеряла надежду ухватить Митю, на трах и на деньги... Но действовать надо осторожно.