– Придворные ехали в каретах и верхом, – вспомнил Роберт. – Процессия шла определенным порядком. Шталмейстер Марии тоже составлял список. У меня есть его бумаги. Вся искусность церемонии – заставить предусмотренные события выглядеть так, словно они происходят сами собой.

– Триумфальные арки и живописные сцены? – спросил Уильям Сесил, умудрившись прочесть перевернутые надписи.

– Неожиданные проявления верности, – твердым голосом ответил Роберт и встал между Сесилом и столом, загородив бумаги. – Отцы города настаивали на этом. Должен сказать вам, мой уважаемый главный советник: на престол вступает очень молодая женщина, чьи права оспаривались едва ли не с самого ее рождения. Другая молодая женщина, чьи права на английский престол также подвергались сомнению, была коронована тайно, а затем скрывалась даже от глаз придворных. Мне думается, очень важно, чтобы в Елизавете все видели законную наследницу, вызывающую в людях радость и ликование. Ей незачем таиться от народа. Пусть все увидят ее, увенчанную короной.

– Леди Джейн не была законной наследницей, – заметил Сесил, словно забывая, что говорит это ее бывшему шурину, и не заботясь о деликатности фраз. – А корону на ее голову нахлобучил государственный изменник, вскоре обезглавленный. Я говорю о вашем отце.

Дадли стоически выслушал это и спокойно произнес:

– Отец дорого заплатил за измену, а я – за свое участие во всем этом. Сполна. В свите Елизаветы вы не найдете никого, кто за минувшие годы хотя бы раз не сменил свои взгляды и убеждения. Кое-то делал это дважды. Думаю, даже вы, сэр, пусть вам и удалось уберечь себя от бесчестия и впадения в немилость.

Сесил, руки которого действительно оказались чище, чем у всех остальных, воздержался от дальнейшего развития темы и сказал:

– Возможно. Но есть одно обстоятельство, о котором вам надлежит знать.

Дадли ждал.

Главный советник наклонился к нему и заговорил угрюмо, почти шепотом:

– У нас нет денег на коронацию и торжества. – Казна почти пуста. Королева Мария и ее испанский муж выжали из Англии почти все соки. Нам нечем платить за живописные панно, фонтаны с вином и золотую парчу для украшения арок. Настоящего золота в казне такие крохи, что едва хватит на коронационный пир.

– Неужели все так скверно? – спросил Дадли.

– Хуже, чем мы представляли, – кивнул Сесил.

– Значит, нам нужно занять денег, – заявил Роберт, ничуть не смущенный таким известием. – Коронация – не забава, которую можно сделать поскромнее и подешевле. Поверьте, во мне нет ни капли тщеславия. Я забочусь не об удовлетворении своих амбиций, делаю это не ради тщеславия Елизаветы, хотя она не лишена его, в чем вы еще убедитесь. Так мы упрочим ее положение на престоле. Зрелища порою обладают большей силой, чем армия. В это вы тоже поверите. Торжественной процессией Елизавета завоюет больше сердец, чем мечами своих солдат.

Но ей обязательно нужно выехать из Тауэра на белой лошади, с волосами, ниспадающими на плечи. Она должна с ног до головы выглядеть как настоящая королева.

Сесил был настроен спорить, однако Роберт продолжал:

– Нужны люди, которые будут провозглашать здравицы в ее честь, живописные полотна, показывающие Елизавету законной наследницей престола. Не забывайте, у нас полно тех, кто не умеет читать и не знает законов. Им ваши воззвания ничего не скажут, а картины просто и наглядно все объяснят. Королеву должен окружать прекрасный двор и радостные, ликующие толпы народа. Этим мы сделаем ее настоящей королевой. Сейчас и на всю оставшуюся жизнь.

Сесил был поражен прозорливостью молодого Дадли.