Дверь была отперта и открыта примерно сантиметров на пять. За ней было темно и тихо. Паскаль, похоже, колебался. Приблизившись, Джини ощутила тошнотворный запах тлена и разложения, шедший через щель в двери. Она отшатнулась. Лицо Паскаля напряглось. Он положил руку на дверной косяк.

– Подожди меня здесь. Стой на площадке. Я зайду внутрь.

– Ты не оставишь меня здесь. Я тоже пойду…

– Нет! Ты останешься здесь!

В скудном свете карманного фонарика она видела его побледневшее и взволнованное лицо. Ей казалось, что от чудовищного запаха ее вот-вот вырвет. Прикрыв рот рукой, она отошла на несколько шагов и глубоко вздохнула.

– Прошу тебя, Джини! Я не хочу, чтобы ты туда входила.

– Мне страшно, Паскаль, – Джини схватила его за руку. – Я боюсь, я не останусь здесь одна. Там может кто-то быть…

– Там точно кто-то есть, – мрачно ответил он. – И я думаю, он вряд ли способен причинить нам вред…

Паскаль выключил фонарик. Протянув руку и чуть отступив в сторону, он резко распахнул дверь. Послышался шелест – с пола взлетели и снова опустились обрывки бумаги. На мгновение включив фонарик, Паскаль осветил их и снова погасил свет. Медленно, нащупывая впереди себя путь, словно слепой, он пошел в темноту. Джини двигалась вслед за ним, также ощупывая пустоту. По обе стороны от них тянулись стены. Судя по всему, они оказались в длинном узком коридоре. Под их ногами скрипели половицы.

Метров через десять в этой кромешной тьме они совершенно потеряли ощущение пространства – коридор закончился, но двери впереди не оказалось, только арка в стене, завешенная тяжелой шторой. Паскаль отодвинул ткань в сторону. Услышав над своей головой стук деревянных колец, Джини застыла на месте и зажала рот рукой.

Это потом она не могла понять, почему ей не пришло в голову, что им предстоит найти в этой комнате, но в тот момент мозг ее работал медленно. Единственное, о чем она тогда думала, это о том, что место, где они оказались, было жутким, а кисло-сладкий запах гниющего мяса отвратительным.

Однако Паскаль, повидавший немало смертей на войне, ни на секунду не заблуждался. Он совершенно точно знал, что им предстоит здесь найти. Включив фонарик, он стал обводить лучом стены комнаты, пока не наткнулся на электрический выключатель.

Тихим голосом он произнес:

– Джини, я хочу, чтобы ты отвернулась. Сейчас я включу свет. Не смотри.

Она закрыла глаза и сквозь опущенные веки почувствовала, как в комнате зажегся свет. Где-то позади себя девушка слышала шаги Паскаля, скрип половиц, слышала, как он что-то произнес, задыхаясь. Она повернулась, открыла глаза и посмотрела.

В комнате находились два трупа. Запястья и лодыжки каждого из покойников были туго замотаны клейкой липкой лентой. Трупы были расположены в мрачной близости друг от друга – тела были прислонены спинами к шкафу. Помимо стола и стула, это был единственный предмет обстановки во всей комнате.

На тело, расположенное ближе к ней, невозможно было смотреть без содрогания. Увидев лилово-синие трупные пятна на лице покойника, Джини отвернулась, но затем заставила себя вновь посмотреть на него.

Тело принадлежало мужчине средних лет, светловолосому, худощавого сложения. Он был прекрасно одет – в будничные, но дорогие вещи. Состояние, в котором находилось его тело, разительно контрастировало с элегантным спортивным пиджаком, шелковым галстуком и рубашкой, расстегнутой на несколько пуговиц. На нем были джинсы, мягкие кожаные мокасины и желтые носки. Тело его раздулось. Джини закрыла лицо руками, но затем опустила их.

Другое тело, также принадлежавшее мужчине, было практически обнажено. У этого покойника были золотистые волосы и на нем были только синие трусы. В мочке его правого уха была продета золотая сережка.