– Да будет тебе, Линдсей! Он не в моем вкусе.

– Я была бы готова бросить все и заряжать для него пленку в аппарат, – засмеялась Линдсей. – Как ты думаешь, у меня получится уговорить его поснимать демонстрацию мод?

– Нет, Линдсей, вряд ли.

– А жаль, было бы интересно. Это эротично: снимки из-за угла, работа настоящего paparazzo. Ты видела, что он сделал с Соней Свон? Невероятно! Можешь себе представить: лежать в кустах и снимать все это! Как ты полагаешь, он сам от этого не возбуждается?

– Не имею ни малейшего представления.

– Ну ладно, ладно, не ершись… Умолкаю. Я знаю, когда остановиться, просто ты сама сказала, что он не в твоем вкусе.

Линдсей пристально посмотрела на Джини и шутливо подняла руки.

– Больше ни слова, клянусь. Твои секреты умрут вместе со мной.

– Линдсей, так ты разузнаешь все ради меня?

– Хорошо, хорошо, прямо сейчас этим и займусь. Только не кусайся.

Линдсей стала названивать по нескольким номерам. Пока она звонила, Джини просматривала каталоги с фотографиями манекенщиц. Сюзанна из СМД была отличной, просто великолепной свидетельницей, а какой была ее первая реакция, когда женщина с посылками вошла в приемную фирмы? Она сразу же подумала, что посетительница может быть манекенщицей. Джини нахмурилась. Женщина не была миссис Дж. А. Гамильтон. Возможно, внутреннее чутье не обмануло девушку.

Кипа каталогов агентств была внушительной: «Моделз уан», «Сторм», «Элита». Лица одно другого красивее. Джини внимательно рассматривала фотографии. Легкость, с которой эти девушки умели изменять свою внешность, потрясала. Вот, к примеру, Линда Евангелиста: то с белыми волосами, то рыжая, то брюнетка…

Через полчаса Линдсей закончила свои телефонные переговоры. Она подошла к Джини и вручила ей несколько листков с записями. Вид у нее был весьма довольный.

По мере того, как Джини читала записи, глаза ее расширялись от изумления, а внутри нарастало возбуждение. Она читала молча, а когда закончила, то спросила:

– Ты абсолютно в этом уверена?

Линдсей кивнула.

– На все сто. Я хорошо знакома с управляющим Шанель, и сейчас говорила с ним лично. Ошибки быть не может.

– Они часто идут на такие соглашения?

– Когда речь идет о знаменитостях, хороших клиентах, конечно, а как ты думала! – Она внимательнее всмотрелась в лицо Джини. – Ты взволнована, Джини, и мне хорошо знаком этот твой взгляд. Это настолько важно для тебя? Что-то серьезное?

– Да нет, не очень, – осторожно ответила Джини. – Так, проверяю кое-что. Спасибо тебе, Линдсей. И, пожалуйста, не рассказывай никому об этой моей просьбе, договорились?

– Ни слова, обещаю.

Линдсей вернулась к своей работе, но оглянувшись, бросила взгляд на Джини, которая собирала свои вещи. Линдсей поняла: что-то произошло. Лицо Джини окаменело, на нем застыло злое выражение. Она как будто пыталась сосредоточиться на работе, но что-то не давало ей покоя. «Джини редко можно увидеть раздраженной», – подумала Линдсей. Джини была ее самой близкой подругой в редакции «Ньюс», но никогда прежде Линдсей не видела подругу в таком состоянии.

Джини потянулась за плащом, но Линдсей остановила ее.

– Эй, погоди. Джини, с тобой все в порядке?

– Нет, не совсем. Точнее, совсем нет, – быстро взглянула на подругу Джини и передернула плечами. – Сама знаешь, как это бывает. Чертово место!

– Кофе? – Линдсей пристально смотрела на Джини.