— Да что там у тебя такое! — Максим вскочил с дерева, ощущая, как чувство неприятного ожидания разрывает его на осколки.

— Только не кричи, пожалуйста. Но у меня здесь стих. Я его для тебя написала, как бы в память обо всем этом, — щеки девушки загорелись румянцем. Она посмотрела вниз, на вытоптанную траву.

— Стих… Ты так мялась из-за стиха? Я даже не знаю, — Макс взялся за голову.

— Но я просто думала, что не умею это делать. И у меня получилось плохо. Так что я вообще не хотела его показывать. И, наверное, зря сказала….

— Нет! Нет, ты что! Это же круто, любимая! Я даже не ожидал, что ты что-то такое сделаешь. По идее, это я должен был…

— Ну, ты же программист у нас.

Максим кивнул головой, как бы показывая, что литературным талантом он, мягко говоря, обделен.

— Ну, так мне это читать или лучше не стоит? — Смущенно заявила девушка, помахивая белоснежным листком.

— Читай, милая! Конечно, читай! Зачем ты вообще спрашиваешь?

Лена сначала хотела стать на поваленное дерево, чтобы оказаться на возвышении. Но потом ей показалось, что так она будет выглядеть, как трехлетний ребенок на стуле на новогоднем утреннике. Поэтому она развернула листок и начала читать, что называется, «без реверансов».

Стих, написанный накануне ночью девушкой, звучал так:

Любовное море

Когда она закончила, то ее дыхание было сбито, словно после стометровки. А на щеках еще больше горел румянец.

— Боже, да это круче, чем у Пушкина! Я просто в шоке, — воскликнул Максим. — Иди ко мне, моя самая любимая в мире поэтесса!

Он схватил девушку своими длинными руками, и они в тысячный раз принялись целоваться.

Когда солнце село, и ночь окутала город своим мрачным покрывалом, то молодые люди уже были около подъезда Лены и нежно прощались до следующего дня.

— Слушай, мне серьезно понравился твой стих. Он написан вроде как про море. Но на самом деле, там все про нас, — заявил парень, гладя возлюбленную по волосам.

— Ну, раз ты не специально меня хвалишь, и тебе и правда нравится, то можешь оставить стих себе. Будешь читать его без меня на ночь.

— Не надо об этом! — Коротко отрезал Макс. — А стих возьму, с большим удовольствием возьму!

Парень взял в руку бумажку и положил в нагрудный карман.

— Вот видишь? У самого сердца.

— Ой, еще скажи, что он от бандитской пули тебя спасет, как в кино!

— Ну, от пули, может быть, и нет, но часть тебя всегда будет со мной. А это для меня лучшее спасение…

— Ой, Макс, да ладно тебе! Не нагнетай пафоса.

Лена шлепнула своего кавалера в область груди ладонью. И он улыбнулся, делая вид, что никакого нагнетания нет.

Хотя эта его улыбка была полной противоположностью всем тем крикам отчаяния, которые пробудились в его душе, не давая ему мыслить нормально.

* * *

Вечер второй половины августа выдался холодным, мрачным и мокрым. Такое чувство, что он чувствовал настроение Макса, и как изощренный маньяк, хотел сделать еще больнее.

В этот вечер парень должен был последний раз увидеться с Леной. А потом расстаться с ней на десять дней. Он прекрасно понимал, что не все парни находятся рядом со своими девушками вечно.

Многие в его городе-поселке вообще уезжали в Москву и на Север (или как тут говорили на «Севера») на заработки. Тогда разлука длилась целым месяцами. И ничего. Никто от этого не умер.