Кухарка беспокоилась из-за погоды, и поэтому Пози отпустила ее пораньше. Теперь дом был совершенно пустынным.

Она сидела на кухне, в одиночестве поглощая цыпленка и салат, приготовленные на обед, когда услышала отдаленные раскаты грома, которые все усиливались. Сейчас ей стало совсем не по себе: одна в огромном доме, в чужой стране…

Пози проверила, плотно ли закрыты окна, так как ветер завывал снаружи подобно голодному зверю, а дождь, внезапно обрушившийся непрерывным потоком, с силой ударял в дрожащие стекла.

Закутавшись в плед, она забралась с ногами на кровать и снова попыталась читать. Вдруг комната погрузилась в темноту, и она вскрикнула от неожиданности, когда полный мрак накрыл ее подобно удушливому одеялу. Спокойно, прошептала она, зная, что это, по всей видимости, замыкание, часто случающееся во время грозы. Однако животный страх сковывал ее, и она вскрикнула, когда очередной порыв ветра швырнул в стекло ветвь пинии, словно незваный гость барабанил в окно.

Пози не знала, сколько лежала так, уткнувшись в подушки и обхватив голову руками, но внезапно послышались чьи-то шаги, и сильная рука легла на ее плечо. Перед ней стоял Рикардо, его одежда совершенно промокла, черные волосы прилипли к высокому лбу, темные глаза блестели на влажном лице.

Он нагнулся, крепко взяв ее за плечи, притянул к себе, заглядывая в глаза.

— С тобой все в порядке? — спросил он уже во второй раз за этот день, и она робко кивнула.

— Правда?

— Да.

— Где все?

— Бьянка сказала, что из-за грозы боится ехать домой. А где синьор Росси, я не знаю.

— Аэропорт закрыт, так что вряд ли отец скоро вернется. Тебе было очень страшно здесь одной в пустом доме?

— Совсем нет,— солгала она, и взглянув на него, почувствовала себя в безопасности.

— Подожди. Не двигайся. Я попробую что-нибудь сделать, чтобы был свет.

У нее не было никакого желания двигаться, страхи улетучились, и она уютно лежала, откинувшись на подушки, пока не услышала, что он зовет ее.

Он стоял в дверях, держа канделябр с тремя зажженным свечами, отбрасывающими странные зыбкие тени. Словно сошел со старинного полотна, подумала Патриция, всматриваясь в него.

— Пойдем вниз, нужно что-нибудь выпить, чтобы согреться,—сказал он.

Она последовала за ним. С замиранием сердца она наблюдала, как он разжигает камин, наливает бренди в два широких бокала и, поставив их на маленький столик перед разгорающимся огнем, осторожно поворачивает, чтобы они согрелись.

Он уже переоделся. Черный свитер и черные джинсы подчеркивали стройность его фигуры, босые ноги мягко ступали по ковру. Она не смогла не заметить, какой красивой, несколько демонической, выглядела его фигура в черном в отблесках пламени камина. О, она была действительно на опасном пути!

Ее рот пересох, и сердце глухо забилось, когда он оторвался от огня и, повернувшись к ней и едва заметно улыбнувшись, спросил:

— Бренди?

Она вспомнила, как он следил за ней в ресторане и как позволил ей только полбокала вина… и он, по-видимому, тоже вспомнил это, его улыбка стала шире и перешла в раскатистый низкий смех.

— Это исключительно в лечебных целях,— сказал он.—Твоя бледность пугает меня. Это был, прямо скажем, не легкий день для тебя, Патриция.

— Я с удовольствием немножечко выпью,— сказала она, усевшись на ковер и протянув руки к живительному теплу.

Она никогда не пробовала бренди раньше. Оно было горячим и горьковатым на вкус, приятным теплом согревало тело, она почувствовала его эффект немедленно.

— Тебе получше? — спросил он.

— О, гораздо лучше!

Когда она снова подняла на него глаза, ее поразило, как он смотрит на нее, что-то непостижимо странное было в этом взгляде.