– Ну что ж, я тоже рад видеть тебя, мама, – сказал он, пытаясь вспомнить, когда леди Чарлз в последний раз проявляла к нему столь теплые чувства. В детстве? Пожалуй, нет. Когда его отправляли в школу? Тоже нет.

Потом вдруг ему пришло в голову, что он, возможно, так же мало знает ее, как знал дедушку. Он нерешительно улыбнулся ей и, предложив руку, проводил ее на ее место.

– Мы специально задержали завтрак ради тебя, но сначала позволь мне взглянуть на тебя. – Она отступила на шаг, чтобы полюбоваться им. – Но ты выглядишь абсолютно по-герцогски. И это удивительно, потому что кто бы мог подумать, что именно ты из всей семьи унаследуешь титул? – Она поцокала языком и уселась на свой стул.

Бросив на него еще один проницательный взгляд, она вздохнула и повернулась к его тетушке:

– Дженива, дорогая, я пока не вижу причин для твоего беспокойства. – Она покачала головой и снова повернулась к Тэтчеру: – Она рассказала мне какой-то вздор относительно того, будто ты изображаешь ливрейного лакея. Я думаю, Дженива, тебе надо пореже прикладываться к бутылочке хереса. Похоже, что у него с головой все в порядке. – Она вздохнула и пристально вгляделась в сына. – Твоя тетушка пыталась убедить меня, что ты совсем лишился рассудка, что было бы неудивительно, если вспомнить твою бездарно растраченную юность.

Тэтчер тоже вздохнул. Нет, его мать не изменилась, но это, возможно, было не так уж плохо. Она умела отвлекать на себя раздражение тетушки Дженивы, так что теперь его тетушка не будет целое утро приставать к нему.

По крайней мере, он на это надеялся.

– Вижу, что ты наконец нашел сюртуки, которые доставил Вестон, – сказала тетушка Дженива, с трудом отбирая лидерство в разговоре у его матери.

– Да, мадам. Благодарю вас.

Она кивком приказала лакею налить ей чаю.

– Должна ли я понимать, что ты закончил свою связь с мисс Лэнгли и готов показаться в приличном обществе?

– Мисс Лэнгли? – заинтересовалась его мать. – Кто такая?

Тэтчер взглянул на уже наполненную тарелку и вздохнул.

Вот тебе и позавтракал спокойно.

– Мой дедушка счел приемлемым помолвить меня с мисс Фелисити Лэнгли, дочерью покойного барона Лэнгли.

– Дочь барона? Ты, должно быть, шутишь? Твой дед никогда не опустился бы до плебеев! – воскликнула леди Чарлз. Сама она была дочерью графа и людей с более низким титулом считала не заслуживающими внимания. – Лэнгли? Что за бред! Он, кажется, был каким-то клерком у короля?

– Дипломатом.

Тетя Дженива добавила к дискуссии свое мнение:

– Ездят бог знает где. Привозят домой всякие иностранные идеи. Боже милосердный, леди Кингсмилд, например, побывала с мужем в Вене и вернулась домой какой-то странной.

Он хотел было напомнить, что за последние десять лет исколесил вдоль и поперек всю Португалию и Испанию, но воздержался, чтобы не слышать, что все это была, мол, большая глупость.

– Так ты порвал эту связь? – допытывалась тетушка.

– Нет, не порвал.

– Что-о?! – в один голос спросили обе дамы. Они взглянули друг на друга, словно настороженные кошки, потому что золовка и невестка никогда и ни в чем не соглашались друг с другом с того самого дня, когда лорд Чарлз привез бывшую леди Роузбел Редфорд домой в качестве своей молодой жены.

– Но, ваша светлость…

– Обри, я должна возразить…

– Довольно! – сказал он достаточно резко, чтобы обе они притихли на своих стульях.