Следователь не замечал, как после каждого его слова вдова все больше бледнела и вот, наконец, не выдержала, упала в обморок. Дульцкий едва успел подхватить ее.

— Что вы себе позволяете? — звуковой мастер и сам с трудом сдерживал тошноту. — Зачем смакуете эти жуткие подробности? Людоед!

— Ничего. Иным дамочкам полезно прочистить мозги. А то травить у них храбрости хватает, а как столкнутся с делом рук своих, видите ли, лишаются чувств.

— Чем же, по-вашему, она отравила мужа? — уточнил Мармеладов.

— Доктор еще не разобрался, но утверждает, что это похоже на бертолетову соль.

— Где же городская барышня из приличной семьи взяла бертолетову соль? Она в бакалейной лавке не продается.

— А это мы на допросе выясним. Может у нее полюбовник — моряк. Он и принес. Сколько нужно той соли? Щепотку! А может она нашла отраву в мастерской у мужа. Химик наверняка с разными ядами работал…

— Полиция уже обыскала сарай?

— Когда бы мы успели? Факт убийства установлен лишь пару часов назад. Я сюда приехал сразу от доктора, как узнал, что… — Шпигунов запнулся на полуслове, ему не понравилось оправдываться перед сыщиком. — Обыщем еще, не беспокойтесь, И найдем все, что нужно для обвинительного приговора.

— То есть просто возьмете первую попавшуюся склянку с ядом и отправите вдовицу на каторгу? Не вдаваясь в подробности?

— Ах, вам нужны подробности? Извольте, — следователь развернулся на каблуках и набросился на женщину, которую Дульцкий только-только привел в чувства. — Соседи говорят, что тело вашего мужа еще не остыло, а вы уже кинулись продавать дом! Покупателей завлекаете. Похоже, вы хотите как можно скорее уехать из Москвы.

— Федор, Федор… Узнаю ваши методы расследования: сплетни, скандалы, интриги.

— А что? Разве не так? — взвился Шпигунов. — Нет, давайте разберемся, Это же ваша любимая психология. Кто бежит от места преступления? Кто, скажите? Только виновный в этом преступлении.

— Или тот, кому тяжело жить в доме, где все напоминает о покойном, — парировал сыщик. — Посмотрите на обстановку. Очевидно, что у вдовы не хватит денег на достойные похороны супруга. У нее даже дорожного саквояжа нет: слуга принес пожитки в узелке. Вы же должны сообразить, что не в Баден-Баден она собралась. Уедет в деревню, где будет сходить с ума от тоски и печали.

Полицейский следователь повертел головой, глядя то на узелок, то на самодельный абажур с акварелями.

— Не знаю, не знаю. Меня заплаканные глазки не впечатляют. Дамочки бывают на редкость изворотливы.

Мармеладов прошелся по комнате: три шага вперед и столько же назад.

— Федор… Федор Андреевич. У нас в прошлом были разногласия, отрицать не стану. Но цель-то у нас с вами всегда общая: изловить настоящего убийцу и наказать его по всей строгости закона. Вдовица в отравлении не виновна, я готов за это поручиться. Не нападайте, у нее и так сейчас вся жизнь рухнула. Зачем же еще сильнее мучить? Установлению истины это никак не поможет. Не сажайте дамочку в камеру. Напоите чаем и допросите вежливо, как свидетельницу. За это я обещаю, что никоим образом не выдам своего участия в данном расследовании и лавры победителя непременно достанутся вам. А мы к вечеру сыщем убийцу.

— Мы?

— Мы с паном Дульцким.

— Но он же… Как вы сказали его фамилия? Дульцкий? Никогда не слышал, — Шпигунов развел руками в недоумении.