Она заколотила по люку слабыми кулаками, громко зовя Будудрина, чтобы тот выпустил ее, но все было напрасно.

Осознав безнадежность положения, девушка вернулась в свою каюту, заперла и по возможности забаррикадировала дверь и, бросившись на кровать, стала с ужасом ждать очередного удара судьбы.

Вскоре после того, как фон Хорн потерял Вирджинию, он наткнулся на бегущего ласкара, которому вместе с Будудрином удалось спастись от парангов охотников за черепами. Спасающийся бегством ласкар в панике бросил свое оружие, и лишь это спасло фон Хорна от неминуемой гибели, ибо ласкар, обезумев от ужаса, видел врага в каждом человеке. Доктору пришлось с помощью нескольких крепких тумаков убедить ласкара в том, что он друг.

Из сбивчивого рассказа фон Хорн узнал о разыгравшейся в лагере трагедии, в результате которой от рук дикарей погибли все, кроме ласкара. Фон Хорну с трудом удалось уговорить ласкара вернуться вместе с ним в лагерь, на что тот согласился только под дулом револьвера.

Они осторожно Двинулись к лагерю, ожидая в любой момент столкновения с неприятелем, устроившим кровавую резню. Фон Хорн, который Доверил словам беглеца о гибели всех обитателей лагеря, возвращался туда исключительно для того, чтобы спасти Вирджинию Максон, если та попала в руки к даякам.

Какие бы недостатки и пороки ни были -у Карла фон Хорна, трусость среди них не числилась, и он без колебания решил пойти назад, чтобы спасти девушку, которая, как он считал, вернулась в лагерь, спасти с тем, чтобы осуществить свои гнусные намерения, относительно которых он не испытывал ни малейших угрызений совести.

Когда они приблизились к лагерю, там все уже стихло. Мюда Саффир, завладевший тяжелым сундуком, отправился восвояси, схватка в бунгало завершилась. Сохраняя бдительность, фон Хорн стал бесшумно пробираться к бунгало, держась тени ограды.

Заглянув в выходящее на веранду окно гостиной, где горел тусклый свет, он увидел Синга и Номера Тринадцать, склонившихся над телом профессора Максона, а поодаль — трупы ласкаров и даяков. Затем Синг и молодой красавец-гигант бережно подняли профессора на руки и перенесли в спальню.

И тут на фон Хорна неожиданно накатила волна ревнивой ярости. Он вдруг понял, что это бездушное существо по натуре добрее и благороднее, чем он сам. Все его потуги заронить семя ненависти и мести в это наивное сердце оказались напрасными, ибо трупы людей Будудрина и двух даяков подсказали ему, что Номер Тринадцать защитил человека, которого, по расчетам фон Хорна, должен был убить.

Фон Хорн убедился, что Вирджинии Максон нет в лагере. Либо она заблудилась в джунглях, либо попала в руки дикарей, атаковавших лагерь. А если так, то ничто не сможет помешать ему осуществить план, внезапно возникший в его хитром мозгу. Еще немного, и он избавится не только от своего соперника, чья физическая красота вызывала в нем ревность и зависть, но и от профессора Максона, мешающего завладеть Вирджинией, к которой по наследству перейдет отцовское состояние. И все это он провернет, не обагрив рук кровью своих жертв.

При мысли о том, какие возможности откроет для него этот дьявольский замысел, фон Хорн зловеще улыбнулся.

Обернувшись назад, он увидел перед собой дрожащего ласкара. От него следовало избавиться — никто не должен знать о том, что задумал фон Хорн.

— Беги к бухте, — шепнул он, — и скажи людям на шхуне, что я скоро буду. Пусть готовятся к отплытию. Мне нужно забрать кое-какие вещи. В бунгало никого в живых— не осталось.

Ласкар словно только того и ждал. Ни слова не говоря, он пулей бросился в джунгли. Фон Хорн побежал к лаборатории. Дверь была открыта. Пройдя через темное помещение, он подошел к противоположной двери, ведущей во «двор тайн». На вбитом в дверной косяк гвозде висел тяжелый кнут. Доктор снял его, отодвинул крепкий засов и шагнул в освещенный луной внутренний двор, держа в правой руке кнут, а в левой — револьвер.