Я вырос не в Одессе, а в Ленинграде. Поэтому меня не стали раскармливать. Некоторое время я был предоставлен самому себе. Но потом за меня снова взялись и решили записать в бассейн. Мне эта идея почему-то сразу не понравилась. Вода была исключительно дачным развлечением, а в городе я и мой приятель Леша Безенцов предпочитали гонять по двору резиновый мяч.

Родители не поощряли моей дружбы с Безенцовым. Они, видимо, подозревали, что его мнение для меня гораздо важнее их собственного.

— Безенцов этот, я погляжу, твой духовный вождь, — иронически говорил папа.

Выражение «духовный вождь» мне очень нравилось. Я его тогда часто повторял.

— А кто у тебя духовный вождь? — спросил я однажды папу.

— Иммануил Кант, — коротко бросил папа, и больше с подобными вопросами я к нему не приставал.

Бассейн политехнического института, серое уродливое здание, располагался напротив нашего дома через дорогу. В холле было много народу: дети, их родители, дедушки, бабушки. Все толпились возле какой-то стеклянной двери. Оттуда время от времени высовывалась тетка в тренировочном костюме с бумажкой в руке и выкликала чью-нибудь фамилию. Наконец дошла очередь и до меня. Наверное, не стоит рассказывать, как внимательно тетка вглядывалась в бумажку и, спотыкаясь, пыталась воспроизвести то, что там было написано.

— Авцар… нет… Ацвара… бог ты мой… Астаравацуров! — выдавила она, наконец, и я, услышав это сочетание звуков, догадался, что речь идет, по-видимому, обо мне.

Я протиснулся сквозь толпу детей к тетке, поднял голову и робко сказал:

— Аствацатуров…

— Что? — удивилась она.

— Меня зовут Андрей Аствацатуров.

— Астра… ладно, проходи, мальчик. Побыстрее. По лестнице на второй этаж. Тренер уже ждет. Плавки с собой?

— Да.

— Полотенце? Мыло?

— У него все есть! — подскочила мама. — Андрюша! У тебя все в пакете… в полиэтиленовом.

Тетка посторонилась, чтобы пропустить меня, а потом громко объявила:

— Так… приготовиться Баранову!

В бассейн меня так и не записали. Тренер Ангелина Пална сказала, что я болтун.

— Нам здесь таких болтунов не надо! — добавила она строго. — У нас своих болтунов хватает.

Я сидел на низенькой длинной скамейке и дрожал от холода. Мокрый и почти голый. На мне были только синие плавки и резиновая шапочка. Незадолго до этого меня попросили проплыть несколько метров. Я проплыл. Потом вылез из бассейна и, увидев на скамейке своего одноклассника Андрея Ложечникова, подсел к нему. Мы стали тихонько разговаривать.

— Болтун! — подытожила Ангелина Пална. Она сунула мне в руки листок бумаги. — На вот! Отдай маме.

Это было медицинское направление в бассейн. На другой стороне в правом верхнем углу крупным почерком значилось: «НЕ ПОДХОДИТ».

— Как «не походит»?! Почему?! — закричала мама, когда я протянул ей листок. Я уже оделся, спустился вниз, и мы стояли в холле.

— Андрюша! — теребила меня мама. — Что значит «не подходит»? Ты спросил, почему?

Мне вдруг стало страшно и захотелось плакать.

— Почему?! — продолжала допытываться мама.

Я молчал.

— Андрюша! Я с тобой разговариваю или с кем? Что тебе сказали?

— Потому… что я… болтун… — выдавил я, наконец.

— Что? — не поняла мама. — Глупости! Пойдем!

С этими словами она потащила меня за рукав к какому-то лысому мужчине-физкультурнику, который со скучающим видом сторожил все ту же стеклянную дверь.