Арга развёл руками.

— Ужели секрет? Святейшая Каудрай благословила инн Эрлиака сопровождать армию. Все думали, что она передаст ему сан. Но когда она… прощалась с людьми, она не захотела его даже увидеть.

— И все решили, что он провалился?

Сарита хмыкнула. Гарак пожал плечами и спрятал подбородок в овчинном воротнике.

— Эрлиак хитрый и упрямый, — сказал он задумчиво. — Эрлиак мстительный и злопамятный. Эрлиак любит власть. Всем хочется, чтобы на Престоле появилась ещё одна Каудрай, седая и прекрасная… ну, лысая и не прекрасная, вроде меня, но хотя бы седая. Разве это правильно? Фрага не хотел, чтобы его сменил другой хромой старик. Фрага хотел, чтобы его сменил красавчик с плечами шириной с ворота.

Арга поперхнулся. Лакенай засмеялась, глядя на него с нежностью.

«Откуда он знает?» — подумал Арга. Мурашки сбежали по спине. Арга помнил тот, давний разговор с приёмным отцом. Фрага действительно сказал, что новый вождь должен быть молод, ибо сила и решительность сопутствуют молодости. Но кто мог подслушать его слова? Да ещё передать кому–то?.. Может, Фрага сам говорил это Гараку когда–нибудь? Он уважал Гарака, как и все весенние, но близким другом ему не был.

Гарак глубоко вздохнул и ещё плотнее закутался в свою шубу. «Отвык, нет, отвык от зимы», — пробормотал он себе под нос.

— Раз уж мы говорим о деле в этот час, — сказала Лакенай, — иннайта, расскажи, что думают в Суре о чёрных иноках? Белый Берег куда ближе к Зиддридире, чем Аттай.

Гарак покачал головой.

— Святейшему, — неожиданно сказал он, — предстоят два великих дела: благословлять войну мечей и вести войну слов. Второе дело куда трудней первого. В Суре думают, что Элевирса пробудила дракона. В пустынных обителях не было и речи о том, чтобы идти походом в чужие земли. Но раз иноков позвали на помощь… Раз их молят спасти людей ото зла… Сердца их вспыхнули разом, как сухая солома. Они стремятся вершить добро.

— Что они знают о нас? — сказал Арга. — Правда ли, что они считают нас злом?

— Злом они почитают наше высокомерие, — сказал Гарак, — а от этого никуда не деться.

— Что?

Гарак искоса глянул на Аргу из–под мохнатой брови.

— Путь Весны — это сила и радость, — напомнил он. — Всё так. Но обеты Воспринятых тяжелы. Не может слабый просто встать и пойти вровень с нами. Он должен отыскать в себе стойкость, и гордость, и волю, и в то же время — смириться с тем, что дары Фадарай получат только его внуки. Мы обращаемся к сильным, Арга. А дети Солнца обращаются к слабым. К тем, кто голоден и без крыши над головой. К тем, кто болен и не может купить лекарства. Они дают им всё и принимают как равных. Делают то, чего никогда не сделаем мы.

— Разве мы не лечим больных? — сказала Лакенай, хмурясь. — Разве не помогаем сиротам и вдовам?

— Мы подаём руку помощи. И отнимаем её, когда видим, что человек способен идти сам. А дети Солнца держат за руку крепко. Скоро они уводят человека, чтобы он стал одним из них. В доме Солнца спокойно, тепло и чисто. И там живёт отец, который всегда позаботится о тебе.

— Понимаю, — сказал Арга.

— Потому тяжела будет эта война слов, — отозвался Гарак. — Мэна Каудрай… и для неё она стала бы тяжела. Для такой войны нужен Лага Фадарайта, не меньше. Не старый гриб Гарак и не раскрашенный коршун Эрлиак.

— Лага Фадарайта нужен всем и всегда, — тихо уронила Лакенай. — И Эссар Крадон. И Фрага Непобедимый… Но таков мир под солнцем, что наша доля — лишь помнить их.