Арга прыснул в кулак.

— Кровь Ториянов, — сказал он не без гордости. — Но всё–таки хорошо, что она не застала Маррена.

Вечерело. Снег шёл и шёл. Небеса будто вознамерились за пару дней высыпать всё, что запасли на зиму. Маррен сидел за накрытым столом, спрятав руки. Лицо его было неподвижным, но в фигуре читалось стеснение. Он зажёг в комнате свечи, едва Арга покосился в сторону подсвечника; но Арга всё больше утверждался в мысли, что ему снова придётся приказывать есть. Лакенай доброжелательно улыбалась.

— Прошу тебя, — наконец сказала она, — разделить с нами трапезу, как и беседу.

Маррен поднял на неё глаза. Мгновение казалось, что он ожидал какой–то жестокой шутки, но сомнения ушли и он покорно взялся за вилку.

Арга разлил вино.

— Прежде чем чествовать мэнайту Лакенай, — сказал он, — вспомним человека, которого мы почитали. Наш враг сразил инн Гарака. Он не останется неотмщённым.

Маррен взял чашу без напоминания.

— Маррен, — сказала Лакенай, — ты знаешь, когда это произошло? Когда погиб Гарак?

Колдун покачал головой.

— Прости, мэнайта. Молот слишком силён. Это могло случиться, когда Гарак проезжал мимо Элевирсы. Или в последний час перед тем, как он явился на совет.

— Так значит, — хмуро сказал Арга, — Ниман жив?

— Да, — коротко ответил Маррен.

— Это будет нелёгкий поход… — пробормотал Арга и глотнул вина.

— Если мне будет позволено сказать…

— Позволено, — Арга даже слегка удивился. — Можешь не переспрашивать.

— Ниман жив, но он в ярости и в растерянности, — сказал Маррен. — Я не вижу его самого, но я вижу, что он творит в Элевирсе. Он и прежде сильно торопился… это было странно, это было совсем не в его духе. Сейчас он одержим желанием разбить весенних и перестал думать о том, какой ужас он наводит на вирсанцев. Если чёрные иноки дрогнут в бою, вирсанцы ударят им в спину. Но такие люди, как эти иноки, могут и не дрогнуть.

Арга медленно кивнул, укладывая сведения в голове. Мелькнула мысль о Ниффрай, об Историческом обществе. «Нет, — подумал Арга, — у людей Фрикки кроткий нрав, а люди Вирсы немногим храбрее. Они не поднимут восстания. Выведет ли Ниман вирсанскую гвардию против нас? Они разбегутся… но если за их спинами будут стоять иноки… а, мрак! Но есть ещё Сура. И Нареаковы Врата, особенно Нареаковы Врата. Нам нужен союз. Если не союзные армии — то хотя бы угроза союзных армий».

— Не в его духе? — уточнила тем временем Лакенай. — Ты знал его?

Маррен помолчал.

— Я был юнцом, когда он покинул Железную Цитадель. Я знаю его только по рассказам.

— Расскажи, — велел Арга.

— Он был одним из старших и самых могущественных. Он много лет провёл в Цитадели. Железной Деве нравилось с ним беседовать. Однажды они о чём–то поспорили и Ниман ушёл. Это было… — Маррен умолк, подбирая слова.

— Невозможно, — поняла Лакенай.

— Да. Они спорили не о власти, иначе это закончилось бы смертельным поединком. Но то, что Дева позволила ему просто уйти — это было невозможно. Если она кому–то и рассказала, почему отпустила его, то не мне.

— Ему открылась какая–то истина, — сказал Арга, — и он ушёл как можно дальше от Железной Цитадели, чтобы построить свою. Он был очень терпелив. Это заняло у него несколько столетий и труд его был мирным. Не было слухов о том, что Зиддридира и Анаразана с кем–то воюют.

Маррен моргнул. Брови его чуть сдвинулись, губы искривились.