Давление усиливалось. В зале стало темнеть — или это темнело в глазах? Арга пошатнулся. Подгибались колени. Он попытался глотнуть воздуха и обжёг горло. Всё расплывалось. Сквозь темень и блеск проступало иное время, иная действительность. Белый мрамор стал чёрным железом, светлый простор тронного зала — вереницей узких проходов. «Вперёд! — из безмерной дали услыхал Арга зов Фраги Непобедимого. — Встать и вперёд!» Голос отца придал сил. Его воля, вложенная в приказ, укрепила сыновнюю волю. Превозмогая тяжесть и боль, одолевая слабость в ногах, Арга двинулся туда, где угадывал грозный блеск золотой чешуи. Он был безоружен, он не видел врага и понятия не имел, как будет сражаться, но сознавал одно: он должен идти.

Умелый воин убьёт голыми руками. Воина из Людей Весны не успеют убить раньше.

Только добраться до врага…

И в спину Арге подул ледяной ветер. Давящая тяжесть не исчезла, но стала слабеть: как будто гора понемногу осыпалась песком. Арга оглянулся. Взгляд ещё застило. Смутно, как через тончайший шёлк или полог дождя, он различил Маррена — узкую зловещую фигуру, чёрную на чёрном, опасную, как отравленный шип.

Маррен силой вырывал посох из рук Лакенай.

Потрясённый Арга вдохнул пустоту; лёгкие свело удушьем. Но он по–прежнему стоял на ногах. Он шагнул назад, чтобы свернуть наконец проклятому колдуну шею…

Пальцы Лакенай разжались.

Маррен рванулся куда–то мимо Арги.

В этот миг всё закончилось.

Маррен стоял на синей ковровой дорожке, держа посох Лакенай наискосок, точно боевой шест. Воздух вокруг него искрил. Мрамор тронного зала казался бледно–голубым, голубые пелены плыли повсюду, сжимая и сворачивая пространство; но, возможно, это мутилось в голове. Арга торопился отдышаться.

Сарита лежала без чувств. Распахнутое крыло протянулось через несколько рядов столов и лавок. Посох Драконьего Ока превратился в горелые палки и несколько лужиц расплавленного металла. Посох Иммрай исчез вовсе, сама Иммрай казалась мёртвой. Многие казались мёртвыми. Но вряд ли в зале был хоть один настоящий мертвец — весенних не так легко прикончить. Арга видел, как один за другим люди приходят в себя. Воины и боевые маги уже поднимались на ноги. Кегта сделал то, что собирался сделать Арга. Исполин схватил со стола огромную флягу и с ужасной силой швырнул в другого исполина… Стекло рассыпалось мириадами искр, серебро оплётки мгновенно расплавилось.

Маррен выругался на неведомом языке.

— Бесполезно, — пророкотал голос, настолько низкий, точно говорила сама земля. — Смиритесь. Смирите ярость и внемлите. Я пришёл говорить.

По телу Арги прошла дрожь.

…Перед ним стоял чудовищный чёрный буйвол. Буйвол уже почуял льва, скрытого в травах. Он искал его, чтобы поднять на рога. Он поводил тяжёлой головой и ноздри его раздувались во гневе. В то же самое время буйвол был колоссальным смерчем. Как столп воздвигался этот смерч, соединяя землю и небо, и ядро небытия зрело в нём. Бесчисленные течения Жизни мчались к нему, чтобы исчезнуть бесследно…

— Это Ниман! — воскликнул Маррен. — Ниман Сокрушитель, Молот Чёрной Коллегии! Ниман Клык Пустыни! Ниман Чума!

Каким–то неведомым чувством Арга понял, что Маррен не просто так перечисляет прозвища мага. Когда отзвучали все, Арга наконец разглядел его — не пугающий образ, не средоточие погибельных сил, а человека.

Человека?

В первый миг ошарашенному Арге показалось, что заклятия Маррена сожгли противнику плоть дочерна. Это было не так. По обугленной ковровой дорожке мерным шагом приближался огромный, ужасающе широкоплечий, совершенно чернокожий человек.