— Я слышал, — с расстановкой произнёс он церемониальную формулу подтверждения. Потом улыбка его исчезла. — Тогда, Арга, я дам тебе ещё один совет… Нет, не совет. Я возьму с тебя клятву.

— Что?

Арга сел прямо. Теперь отец смотрел ему в глаза — так сурово и твёрдо, что Арга с трудом выдерживал его взгляд.

— Поклянись мне, — сказал Фрага. — Поклянись: что бы ни произошло, ты не станешь использовать Маррена.

Арга нахмурился.

— Я понимаю тебя. Но сначала объясни. Маррену сохранили жизнь только для того, чтобы однажды его использовать. Почему ты хочешь взять с меня такую клятву?

Фрага отвёл глаза. Седая его голова склонилась.

— Маррен — уже не человек. Он перестал быть человеком перед богами, когда примкнул к Чёрной Коллегии. Для нас он — оружие. Последнее оружие, чудовищное, настолько ужасное, что это лежит за пределами человеческого понимания. Его нельзя использовать, чтобы расплатиться с долгами, утолить жажду славы или мести. Я знаю тебя, Арга. Перед лицом действительно страшной угрозы ты переступишь через эту клятву. Но клятву с тебя я возьму.

Арга молчал, кривя рот. Потом его лицо стало неподвижным.

Единожды своими глазами он видел последнего из Чёрной Коллегии.

Это было десять лет назад, когда Арга стал главой дома Ториян и получил право, в числе других, решать судьбу пленного чудовища. Фрага сказал, что Арга должен увидеть его. Вместе они спустились в подземелья, к свинцовой темнице.

Молоко и свинец препятствуют магии, нарушая течение её энергий. Достаточно пары браслетов со свинцовыми бляшками, чтобы лишить сил обычного мага. Камеру Маррена полностью облицевали свинцовыми листами, свинец покрывал стальные прутья, а руки и ноги проклятого колдуна были закованы в освинцованные кандалы. Но под низким потолком клетки всё равно висело несколько магических светочей.

С чем там поэты сравнивают взоры великих злодеев? С адскими безднами? Как–то Арга был в лаборатории алхимика и видел там склянку с ядом. Алхимик сказал — содержимого склянки хватит, чтобы убить целый город. Полстакана густой чёрной жидкости. Сто тысяч смертей.

Таким был взгляд Маррена.

Колдун сидел на полу, мирно сложив на коленях закованные руки. Его губы улыбнулись, когда он увидел гостей, в глазах загорелись жутковатые огоньки. Страже запрещено было разговаривать с ним, никто не предупреждал его о визите, но он не выглядел удивлённым — лишь заинтересованным.

Фрага остановился перед решёткой.

— Ты постарел, — сказал ему колдун; голос его звучал почти дружески.

Фрага не ответил. Казалось, он не услышал.

Маррен перевёл взгляд на Аргу.

Его колдовские светочи давали бледный неживой свет, в котором всё становилось серым, как будто изношенным и не вполне вещественным. Всё, кроме самого Маррена. Его кожа была неестественно белой, а волосы и глаза — ярко–чёрного цвета. Блестящие вороные пряди вились по тюремной робе как змеи, а на свинцовом полу точно собирались в озерца. Когда Маррен встал, его волосы по–прежнему касались пола. И двигался он как змея.

— Ториян Арга, — сказал он и улыбнулся шире. — Арга Двуконный. У весенних такие пышные имена.

Никто не мог назвать ему имя Арги. Маррен вообще не должен был знать о его существовании. «Где пределы его сил? — подумал Арга. — Насколько удерживает его весь этот свинец?.. И сколько ему лет?»

Маррен тихо засмеялся. На его лице появилось странное выражение, подобное некой искажённой нежности.

— Больше трёх веков, — сказал он. — Ваш святой Лага прожил два. Не так уж велики дары Фадарай, Арга?

Арга постарался оставаться невозмутимым.

Маррен был сложен как подросток.