|
Но Шароле, по ветрености своей, недолго, однако, могла пользоваться благорасположением к себе короля: вскоре заметили, что если она и была виновницей супружеской его неверности, то весьма короткое время. Как бы то ни было, Мария Лещинская продолжала владеть сердцем своего супруга и имела неограниченную власть во всем том, что не относилось до Флери, перед которым всякая власть была бессильна, не исключая и власти самого короля. Этот министр, будучи чрезвычайно скупым, в особенности был неумолим в тех случаях, когда нужно было выдавать деньги из государственной казны. Королева, славившаяся своей добротой и благодеяниями, нередко издерживала малые суммы, которые получала на помощь бедным. Однажды в Компьене она оставила все, что имела, раздав пособие деньгами и драгоценностями торговому сословию и артиллерийской школе. Возвратившись в Париж, она вынуждена была прибегнуть к займу денег, дабы иметь возможность продолжать карточную игру, от которой не отставала. Герцогиня Люинь, свидетельница такого неприятного положения, напрасно старалась уговорить королеву просить о прибавке положенного ей жалованья. Ел величество решительно отвергла предложение герцогини, сказав, что она вполне уверена получить от министра Флери отказ, для нее весьма унизительный. Тогда герцогиня Люинь сама решилась ходатайствовать за королеву, явилась к министру и объявила ему о ее положении. Кардинал отвечал, что он обсудит это дело с генерал-контролером Орри. При первом свидании своем с Орри кардинал-министр действительно говорил с ним о состоянии финансов королевы и приказал ему выдать ее величеству в единовременное пособие сто луидоров из казны. Орри, предуведомленный герцогиней Люинь, упрекнул министра в скупости и заметил, что такую незначительную сумму он, простой частный человек, сам бы мог дать сыну своему, если бы последний, так же как королева, издержал все свои деньги на добрые дела. - Ну, так прибавьте к этой сумме еще пятьдесят луидоров, - сказал Фрежюс. Орри на это также не соглашался и отвечал, что ста пятидесяти луидоров будет мало и что он никогда не решится выдать такую ничтожную сумму супруге короля Франции. Флери, дабы избавиться от возражений своего сослуживца, прибавил еще двадцать пять луидоров. Орри опять не нашел эту сумму достаточной. Министр отвечал, что он прибавляет еще двадцать пять луидоров, и, наконец, Орри довел Фрежюса до того, чтобы королеве было выдано двенадцать тысяч франков. Выйдя от министра, Орри отправился к королеве, вручил ей означенную сумму и спросил, достаточна ли она для нее. Мария отвечала, что она весьма довольна. Тем дело и кончилось бы, если бы кардинал не пожелал замедлить выдачу этих двенадцати тысяч франков более трех месяцев, так что королева не ранее как только в срок получения своих обыкновенных доходов могла уплатить свои долги и участвовать в игре. К несчастью, Мария, имевшая еще опору в своем муже, лишилась по своей собственной вине и этой опоры. По причине ли утомления после частых родов, или вследствие отказов в исполнении супружеской обязанности Мария Лещинская сделалась к своему супругу равнодушной и холодной. Это оскорбляло Людовика и заставило его отдаляться от своей жены, которая, без всякого сомнения, если бы только хотела, могла сделать из него то, что королева испанская сделала из Филиппа V. Равнодушие и холодность Марии не могли, конечно, привести к благоприятным результатам. И вот однажды вечером, 24 января 1732 года, когда ничего еще не было положительно известно о тайных интригах Людовика XV, последний, сидя за ужином и выпив чрезмерно вина, поднял руку с бокалом и, провозгласив тост за здоровье неизвестной фаворитки, разбил бокал об пол и предложил своим собеседникам последовать его примеру и угадать имя этой неизвестной особы. |
