|
Затем отмутузила задними лапками угол дивана, взобралась на него и мгновенно отключилась, что чуть было не привело к ее безвременной кончине, т. к. Большой Майк плюхнулся на диван с банкой «Боддингтона» и едва не раздавил мою киску. Он еще скаламбурил, что пришлось бы ее тогда переименовывать в «Расплатформу». Хоть он и ветеринар, но порой бывает ужасно бесчувственным. Я думаю, он такой дерганый из-за того, что завязал с табаком.
Ты так и не написал мне ничего про Франсис и даже не поздравил нас с Грегом. Я знаю, что у вас там почта тормозит, но не настолько же! Мама рассматривает твое молчание как верный признак того, что с тобой произошел несчастный случай со смертельным исходом: ты точно попал под трактор и сейчас, когда я пишу тебе это письмо, лежишь в какой-нибудь новозеландской канаве, испуская дух. Конечно же, мне известно, что у тебя есть одна СТРАШНАЯ ТАЙНА. И если ты мне ее не откроешь, я переверну вверх дном весь чердак на авеню Круглоголовых и разорву в клочья всю твою подборку «Виз» с 86 по 94 год, включая ежегодные приложения. Пожалуйста, извинись за меня перед овцой, которой я попросила дать пинка в прошлый раз. Люси хххх
– Джейн, это Люси. Возьми трубку. Я же знаю, что ты дома. Джейн?.. О боже, а может, ты и впрямь куда-то ушла. Что-нибудь с Платформой, да? Она заболела – несчастный случай – уже не дышит! О господи, я… – Да дома я, дома. – Слава богу! А почему автоответчик включается? – Потому что ты звонишь уже в четвертый раз – все проверяешь, как там твоя драгоценная кисонька. А на часы ты смотрела? Еще десяти нет. У меня выходной, я тихонько лежу себе в постели, пытаюсь усвоить газетную информацию за воскресенье и НЕ ЖЕЛАЮ, чтобы меня беспокоили по пустякам. – А где Платформа? Получается, ты за ней не смотришь? А вдруг она вышла на улицу. А вдруг… – Платформа здесь, со мной, в постели. Раздирает на клочки воскресные газеты. – Ой! Прелесть моя маленькая. – Хм. Если у тебя все, Люси, то я, пожалуй… – Подожди! Тут снова Дейв круги нарезает. Приходится делать вид, что ты клиент нашей фирмы, – иначе он найдет какой-нибудь очередной смехотворный повод склониться над моим столом, чтобы потрепаться о всякой ерунде. – Что? Ради всего святого, Люси. Тебе, оказывается, до кошки вовсе нет никакого дела? И просто каждый раз, когда ты видишь, что этот кретин направляется в твою сторону, ты хватаешься за телефон и набираешь номер Барр-коттеджа, чтобы потом эдак виновато пожать плечами в его сторону: мол, извини, срочный звонок, да? – Ну, не совсем так. Он сейчас переключился на связь по электронной почте и каждые десять минут шлет мне письма с недвусмысленными предложениями о том, чем мы с ним могли бы заняться в кладовке с канцелярией. – Так подскажи ему, куда он может засунуть свои скрепки. – Я не могу! Они с Погонщиком в очень близких отношениях. А кроме того, у него такие сексуальные глаза. О господи, я же давала себе слово больше не думать о нем. В конце концов, я – без пяти минут замужняя женщина. – Да брось ты, Люси. Твой женишок не появляется в этом часовом поясе с пятого числа. Ты имеешь право делать все, что хочешь. Послушай моего совета: бери ноги в руки, беги в эту свою кладовку с канцелярией и натяни трусики поверх колпака мученицы.
Мы планировали с тобой сегодня поужинать вместе, но ты застрял в Штутгарте из-за какой-то неисправной форсунки, так что вместо ужина я сидела дома и весь вечер играла с Платформой. Она такая забавная, когда засыпает перед камином, аккуратно сложив свои белые лапки одна на другую, словно конфетки-суфле. Жду не дождусь, когда ты приедешь и познакомишься с ней. |
