|
Так, находки определенных форм мышевидных грызунов в тех или иных отложениях позволяют довольно точно судить о том, каким был климат в те времена, когда происходило формирование слоя. То же самое отчасти справедливо и для более крупных млекопитающих, но выводы получаются не столь точными, так как многим из этих животных, например антилопам, свойственны сезонные миграции. Однако можно все-таки выделить фаунистический комплекс, связанный с сухим климатом; находки других животных (бегемотов и т. п.) свидетельствуют о наличии болот, озер, рек. Из сочетания сведений о животных, растениях и геологической структуре начала вырисовываться подробная картина географических и климатических особенностей Омо в древнейшие эпохи, точность которой возрастала по мере накопления данных.
Не менее существенным было и то, что благодаря привычке Кларка пунктуально отмечать на карте место каждой находки стало возможным проследить эволюцию различных типов животных во времени. Были построены изящные ряды для антилоп, жирафов, слонов — новые виды развивались из старых, потом в свою очередь исчезали, и на смену им приходили другие, появляясь в более молодых слоях. Короче говоря, глазам работавших в Омо ученых предстала картина эволюционного процесса, и они могли соотносить ее со шкалой времени. Прекрасным примером служат линии разного рода свиней, которые были широко распространены в Омо и эволюционировали очень быстро. Распутать узлы их истории взялся палеонтолог Бэзил Кук. Он получил несколько родословных с такими точными датировками, что свиньи с тех пор стали эталоном, к которому можно обратиться в случае сомнений в возрасте ископаемых находок, если им сопутствуют сходные виды свиней. Этот метод называется биостратиграфией. Он монотонен, требует большой затраты времени и бесконечных повторов. Им занимаются в уединенных лабораториях, и за пределами узкого круга профессионалов о нем мало что известно. И тем не менее это тот стандарт, с которым палеоантропологи должны соотносить полет своей мысли. Какой бы роскошной ни казалась гипотеза об эволюции восточноафриканских гоминид, она увянет, если не будет согласоваться с прозаическими свиными последовательностями. Но, если теория соответствует им, с ней надо будет считаться.
Что нового мы узнали благодаря Омо об эволюции австралопитековых и человеке умелом? На первый взгляд немного. Найденные там остатки гоминид фрагментарны, сохранность их оставляет желать лучшего. «Я должен признаться, — сказал мне однажды Кларк, — что за восемь лет можно было найти побольше. Конечно, были и остатки гоминид. На восьмидесяти шести участках. Но большинство их пострадало от абразии, и уцелели в основном только зубы. А по одному зубу многого не скажешь». Кларк недооценивал значение сделанных находок. Он надеялся найти «идеальный череп», но это ему не удалось. И, мне кажется, никогда не удастся. Дело в том, что Омо — это место, изрезанное реками, с быстротекущими потоками, а не со стоячей водой болот или озер. Размеры песчинок, гравия, гальки, переносимых водой, тем больше, чем быстрее она течет. Зубы нисколько не крупнее мелких камушков и так же, как и последние, могут быть отнесены течением на много миль от того места, где осталась челюсть, из которой они выпали. Саму челюсть вода обкатает и изменит до неузнаваемости. Именно так и обстояли дела в Омо. «Плохая сохранность костей в Омо, — объяснял Кларк, — связана с их перемещением. Но я думаю, что мы сумели бы обойти эту проблему. К концу работы экспедиции мы начали отмечать те места, где находки были особенно многочисленны, и уже выявили наиболее богатые слои. Именно там мы собирались в последующие годы сосредоточить свои усилия — отказаться от простого сбора ископаемых на поверхности земли и перейти к систематическим раскопкам. Дела бы, конечно, пошли медленнее, но зато качество находок, я думаю, улучшилось. |
