|
Другие не были людьми. Люси, во всяком случае, не была. Как бы вы ее ни одели, она не будет похожа на человеческое существо. Ее место — в далеком прошлом, за пределами человеческого. Вот что случается, если путешествуешь в глубь веков по эволюционной линии, — можно забраться так далеко, что столкнешься с созданиями совсем иного рода. В ряду гоминид ранние ступени настолько примитивны, что их нельзя назвать человеческими. Они должны именоваться по-иному. К этой категории принадлежит и Люси.
Костные остатки Люси (Australopithecus afarensis).
В течение пяти лет я держал Люси в сейфе моего кабинета в Кливлендском музее естественной истории. Я заполнил большую неглубокую коробку желтым пенопластом и вырезал в нем углубления, так что для каждой кости подучилось сделанное по мерке гнездышко. Все, кто приходил в музей, — так мне казалось, — хотели посмотреть на Люси. И больше всего поражали посетителей ее небольшие размеры. Ее голова, судя по найденным частям черепа, была немногим больше мяча для игры в софтбол. Рост Люси составлял лишь 3 1/2 фута (около 105 см), хотя она была вполне взрослой самкой; об этом можно судить по прорезавшимся и уже несколько стертым зубам мудрости. Я предполагаю, что Люси было около 25–30 лет, когда она умерла. Деформация позвонков указывала на то, что у нее начинался артрит или какое-то другое заболевание костей. В более позднем возрасте оно, вероятно, стало бы ее серьезно беспокоить. Удивительная полнота находки была связана с тем, что Люси умерла мирно. На ее костях не осталось следов чьих-либо зубов. Они не были поцарапаны или расколоты, что неизбежно произошло бы, если бы Люси попала в лапы льву или саблезубому тигру. Части ее тела не были растащены гиенами в разные стороны. Все они лежали рядом, там, где она просто опустилась на песок давно исчезнувшего озера или реки — и умерла. Трудно сказать, умерла ли она от болезни или случайно утонула. Важно то, что сразу же после смерти хищники не нашли ее и не съели. Ее скелет остался не поврежден, песок и ил медленно покрывали его все более толстым слоем. Потом песок под тяжестью позднейших отложений превратился в камень. Так она мирно лежала в своей каменной гробнице тысячелетие за тысячелетием, пока дожди Хадара вновь не вынесли ее на свет. И вот тут мне невероятно повезло. Если бы в то утро я не внял своему внутреннему голосу, Люси, быть может, никогда не была бы найдена. Я не знаю, почему другие люди, которые вели поиски до меня, не нашли ее. Быть может, они смотрели в другую сторону. Возможно, было иное освещение. Иногда один человек видит предметы, которые другой не замечает, хотя и смотрит прямо на них. Если бы я в то утро не собрался на участок 162, туда мог бы никто не пойти в течение года, а то и пяти лет. Размеры Хадара огромны, и здесь полно всяческих дел. В последующие годы дожди могли бы смыть кости на дно оврага. Они были бы утрачены или же разбросаны, и никто не узнал бы, что они принадлежат одной особи. Самое невероятное — то, что они совсем недавно появились на поверхности, возможно год или два назад. Пятью годами раньше Люси все еще была под землей, пятью годами позже она бы совсем исчезла. Ведь лобная часть черепа была уже утеряна, смыта куда-то. Мы так и не нашли ее, и именно поэтому не смогли точно определить размеры мозга. Люси всегда удавалось хорошо выглядеть в своем маленьком желтом гнездышке и привлекать внимание широкой публики. Но для искушенных специалистов этого мало. В Кливлендском музее были и другие коллекции костных остатков. Они затмевали Люси — полные витрины находок, целые сотни из одного Хадара, муляжи костей гоминид из Восточной и Южной Африки, из Азии, черепа антилоп и свиней, вымерших грызунов, кроликов, низших и человекообразных обезьян. Здесь хранилась большая коллекция черепов гориллы, одна из крупнейших в мире. |
