– Дай мне хоть какое-то ё…ое объяснение! – крикнул Брубэйкер, передергивая затвор пистолета. Этого совершенно не требовалось, так как пистолет был самовзводным, просто на вид и на слух это действие производило весьма драматичное впечатление.

– Спокойнее, спокойнее, Фред, – произнес Майерс почти искренне встревоженным тоном.

– На х… твое «спокойнее»! – рявкнул Брубэйкер, обрызгав щеку Курца слюной. – Этот поганый… – Он сильно стукнул Курца по шее взведенным пистолетом и пнул его ногой в копчик.

Курц охнул, но не пошевелился.

– Приласкай-ка его, – распорядился Брубэйкер.

Курц лежал неподвижно. «Глок» Брубэйкера теперь был приставлен к его виску, а Майерс грубо обыскивал его, дергая полы полупальто так, словно хотел оторвать пуговицы, и выворачивая карманы наизнанку.

– Фред, он чистый.

– Скотина! – Дуло пистолета больно ткнуло Курца в лицо под левым глазом. – Сядь, говнюк, руки за спиной, спиной к стене.

Курц повиновался. Майерс удобно уселся на подлокотник пружинного дивана, который Курц использовал и как кровать, и как мебель. Брубэйкер стоял на расстоянии в пять футов от Курца, держа пистолет все так же нацеленным ему в голову.

– Надо бы мне шлепнуть тебя прямо сейчас, соска поганая, – с задумчивым видом проговорил Брубэйкер. Он погладил карман своего дешевого костюма. – У меня есть из чего. И бросить тебя здесь. Прежде чем какой-нибудь засранец тебя здесь отыщет, крысы уже наполовину сожрут твой труп.

Прежде чем кто-нибудь меня здесь отыщет, они сожрут весь труп, – мысленно поправил его Курц. Он, впрочем, не собирался говорить это вслух.

– Призрак Джимми Хэтуэя смог бы наконец упокоиться с миром, – добавил Брубэйкер. В его голосе снова прорезались истерические нотки; было видно, как напрягся палец, лежащий на спусковом крючке.

– Фред, Фред, – проронил Майерс, изображая хорошего полицейского. Или по крайней мере наполовину нормального полицейского. Полицейского, который не является преступником и убийцей.

– На х… тебя, – пробурчал Брубэйкер, опуская оружие. – Ты этого не стоишь, дерьмо крысиное. Тем более что скоро мы сможем сделать все это законным образом. Ты не стоишь тех долбаных бумаг, с которыми придется возиться, если тебя отыщут дохлым. – Он шагнул вперед и пнул Курца в живот.

Курц обмяк, прижимаясь к стене, и начал считать про себя, дожидаясь, когда к нему вернется дыхание.

Брубэйкер вышел. Майерс на мгновение задержался и посмотрел сверху вниз на задыхающегося Курца.

– Не надо было тебе убивать Хэтуэя, – мягким голосом протянул жирный громила. – Фред знает, что это твоих рук дело, и намерен рано или поздно доказать это. А тогда не жди никаких предупреждений.

С этими словами Майерс тоже вышел, а Курц сидел и слушал их удаляющиеся шаги, ругань в адрес неработающего лифта и эхо, разносившееся по лестничной клетке. Он велел себе не забыть подсыпать пыли на ступеньки. Он надеялся, что они не разнесут на части его «Вольво», когда станут обыскивать машину.

Все могло быть намного хуже. Брубэйкер и Хэтуэй являлись в некотором роде друзьями, и оба были продажными копами, но Хэтуэй состоял на службе у Фарино, и София Фарино лично платила ему на протяжении того недолгого периода, когда она пыталась унаследовать отцовский бизнес. Хэтуэй рассчитывал разделаться с Курцем и тем самым заслужить благосклонность Софии Фарино, и у него это почти получилось. Почти. Если бы Брубэйкер и Майерс работали теперь непосредственно на Фарино или Гонзагу, то для Джо Курца это утро оказалось бы очень коротким и очень плохим.